Легенда о Вороне и Лотосе

– Эх, дитя, прощай старикам их страхи. Если дожили до своих лет и до сих боятся, значит, есть тому причина. А тот человек и правда был из тех. Только нелегкая судьба его настигла.

– Я слышала, будто он умер… здесь?

Лекарь Гу кивнул и прикрыл глаза, словно отгоняя воспоминания.

– Для молодых то было полжизни назад, а для стариков что такое десяток лет? Вздох, открыл глаза – и нет их.

– Как же так вышло, что тот человек умер здесь?

– Судьба привела. Как ни бежать от нее, а все равно сама рассудит.

– Значит, ему судьба была умереть на Горе Лотоса и быть похороненным здесь? – прошептала я. – И отчего он умер?

Лекарь Гу покачал головой:

– То мертвые лучше знают.

Но он должен был знать. Это ведь он лечил отца, когда дядя Бай Фэн привез нас на Гору. Это он говорил, что отец поправится. А потом комната пропахла запахом трав и отец умер, захлебываясь кровью.

Лекарь Гу молчал, и мне вдруг подумалось, что он тоже мог ненавидеть Воронов, так же как Призрак Вэнь и старик Лоу. Что, если это он поднес отцу яд? Что, если он знал и позволил другим занести меч судьбы над Главой У?

– Но похоронен он не здесь, дитя. – Старик Гу вдруг нежно коснулся моих волос. – Я слышал, будто Глава Бай Фэн похоронил его на берегу Реки Зеленого Карпа, той, что издревле разделяет земли Лотоса и Ворона.

Нет, я не хотела верить, что он мог убить отца. Я подняла глаза и несколько минут вглядывалась в его изрезанное временем лицо. Оно было полно доброты… нет, он бы не стал убивать. Его глаза смотрели на меня с нежностью, как когда-то смотрела тетушка Цзюань. Они бы не стали. Не стали бы.

– Сестрица, ты знала того человека? – Сяо Хуань, как всегда, спрашивал то, о чем я не могла говорить.

– Нет, просто мне было любопытно, отчего Страж Вэнь сомневается во мне.

14

Я думала об этом всю ночь. О смерти отца, о том, что произошло в те дни. Я стояла вместе с маленькой У Минчжу у дверей покоев и злилась на нее за то, что она не решилась войти раньше. Тогда бы она увидела лицо, тогда она бы знала, тогда я бы сейчас знала.

– Ты что, опять хочешь драться? Спи давай!

Тан-Тан шипела на меня из другого конца комнаты. Я перестала ворочаться и замерла. Потолок черной пустотой смеялся над моей беспомощностью. Он был прав. Я закрыла глаза и снова начала тонуть.

Я заходила в Зал Белых Звезд с надеждой, что спокойствие Бай Сина сдавит мою тоску, но Зал был пуст. Я опустилась за стол и просидела так минуту, десять, час. Я не смогла прочесть ни слова, бумага смотрела на меня пустотой, и эта пустота заглатывала, растягивалась бессилием.

– Госпожа Гао!

Кто-то коснулся моего плеча. Я даже не слышала шагов.

– Госпожа Гао! Вы в порядке?

Лу-Лу смотрела на меня с беспокойством. Я кивнула.

– Не хотите выпить со мной чаю?

Я вновь кивнула и поднялась.

Лу-Лу увела меня в свое крыло, в тот же сад с беседкой, где она рассказывала мне о тайных планах тетушки Цзюань.

Только вместо теплого дыхания цветов меня встретил недовольный взгляд И Тан. Она разливала чай и явно не ждала еще одного гостя.

– Тан-Тан, смотри, кого я привела! – Лу-Лу усадила меня напротив подруги и торжественно подвинула блюдо ближе ко мне. На изящной фарфоровой посуде лежало османтусовое печенье.

– Сестрица Тан была в городе.

– А я думала, что вы никогда не решались проносить его в Учение!

И Тан вспыхнула и ядовито ответила:

– Думаешь, только тебе хватит смелости?

Я рассмеялась, чувствуя, как пустота отпускает меня.

Этот мирок был прекрасен. Маленькая вселенная, в которой большим подвигом считалось тайком принести печенье. Ни в одном своде правил Учения Лотоса не налагалось запрета на османтусовое печенье, теперь, переписав их все, я знала это наверняка. Но я не стала говорить им. Глаза И Тан смотрели на меня с вызовом. Я потянулась к печенью и подумала, что, должно быть, она ни разу не проливала настоящую кровь. Ее глаза были слишком чисты.

– Почему ты так странно смотришь?

– Тан-Тан! – умоляюще прошептала Лу-Лу.

– Хочешь, отвернусь? – Я шутливо бросила вызов госпоже И.

– Вот и отвернись!

Лу-Лу всплеснула руками.

– Разве вы не живете вместе? Почему вы ссоритесь?

Я рассмеялась и не стала отвечать. Вместо этого я посмотрела на цинь, лежащий в углу беседки. Молодая госпожа заметила мой взгляд.

– Хотите сыграть?

Я кивнула и, получив дозволение хозяйки, взяла инструмент. Печальный мотив поплыл из острых струн, ветром чуть вздымая волосы. Покой меча и покой струны – я учила их достаточно прилежно, чтобы теперь чувствовать, как музыка оплетает мои уставшие глаза. Я закрыла их, и пустота разлилась тонкой нитью цветочного ветра. Мои пальцы вслед за ним скользили по струнам, струны пели: «Когда выпадет снег, воздух вновь станет чистым, а весна смоет наши печали теплым дождем. И все зацветет. Вновь зацветет».

– Я и не знала, что вы так искусно играете, – прошептала Лу-Лу, когда мои пальцы замерли.

– А по-моему, обычная песня, – пробормотала И Тан.

– Госпожа Гао, Тан-Тан ничего не понимает в музыке.

Я улыбнулась и протянула цинь Лу-Лу.

– О нет, не могу играть после вас! Но знаете, у меня есть чудесные ноты. Вы наверняка видели их, последний сборник из… из… Идемте!