Легендарный Колчак

По поводу объединения, писал впоследствии Деникин, была торжественная демонстрация. Речами всех ораторов совершенно определенно устанавливался факт соглашения, причем в своем слове представитель Союза возрождения профессор И. П. Алексинский придавал событию этому исключительно серьезное значение: «…Сейчас торжественное объявление акта 30 мая… а также слух об объединении всех политических партий проникает туда – в затемненные умы, в завешенные большевиками уши, и, быть может, рассеются клеветы и обман, и наконец увидят русские люди – русские армии, идущие… для осуществления прав народа».

О состоявшемся единении политические деятели уведомили официально русский Париж и Омск. Это был праздник. На другой день настали вновь политические будни. Никакого объединения не вышло. Чтобы сохранить идею или видимость общего фронта, по мысли профессора Новгородцева, продолжались все же сепаратные (в двух комбинациях) переговоры по отдельным вопросам. Так, Государственное объединение и Национальный центр опубликовали приветствие церковному собору, постановление против русофобской политики Грузии, против создания юго-восточного союза в его первой стадии (казачьего) – «обособляемого от остальной России» и в будущем «грозящего стать источником разъединения и трудно учитываемых бедствий…». К этой последней точке зрения присоединился всецело и Союз возрождения – не в декларации, впрочем, а в ряде статей своего председателя Мякотина.

Характерно при этом, что левая общественность, признавая в принципе необходимость объединения, тем не менее даже во внешних признаках стремилась всемерно отгородить себя справа, считая такое общение «подрывающим ее престиж». Так, в двадцатых числах июня, когда в кадетской «Свободной речи» появилось сообщение о ведущихся между тремя организациями переговорах о едином фронте, в «Утре Юга» тотчас же напечатано было Союзом возрождения заявление, что «Союзу по этому поводу ничего не известно».

Немалый интерес представляют воспоминания А. И. Деникина и в другом ракурсе. «Осенью 1919 года, – пишет он, – я получил объемистый пакет из Нью-Йорка от Завойки, который, будучи в Омске, вел какую-то интригу против правительства и адмирала Колчака и был выслан за границу. В пакете оказались литографированные экземпляры «обличительного» письма Завойки, адресованного адмиралу Колчаку, и два памфлета. В общем конверте на мое имя заключалось еще несколько писем, в том числе адресованные барону Врангелю, Кривошеину и другим лицам. Я передал всю корреспонденцию комиссии, которая, вскрыв один из этих пакетов и убедившись, что там та же агитационная литература, все остальные сожгла. В одном из памфлетов Завойки, между прочим, говорилось:

«Чрезвычайно характерны все документы, связанные с эпохой продвижения сибирских войск вперед.

Во-первых, составление и проведение в жизнь явно преступного стратегического плана. Удар на Глазов, Вятку, как ближайшее направление на Москву, и оставление без внимания южного направления, единственного, обеспечивающего успех и связывающего с силами генерала Деникина.

Во-вторых, не прикрываемое ничем в официальных документах открытое признание опасности занятия Москвы силами генерала Деникина ранее, чем войсками Сибирской армии, то есть, иначе говоря, стремление во что бы то ни стало к народному пирогу, к спасению России исключительно во имя своего, личного.

В-третьих, все отдельные приказы и распоряжения по армиям, выходившие из омской ставки и имевшие единственной целью уничтожение популярности отдельных вождей, созданной ими на фронте».

Памфлеты разносили по свету поистине страшное обвинение: как Колчак и Деникин предавали друг друга и Россию…

Представляют интерес и записи, сделанные в дневнике генерал-лейтенантом бароном А. Будбергом. В 1915 году он возглавлял штаб 10-й армии, в 1917 году командовал Двинским корпусом, с марта 1919 года – Главный начальник снабжения при Ставке Колчака, с мая Управляющий военным министерством. В них отражена обстановка весны – лета 1919 года, дана характеристика А. В. Колчака и его окружения.

«13 марта. Из Омска тянутся вереницы гастролеров, противно смотреть на эту публику, убегающую от работы под предлогом смотров, инструктирования и т. п. …Адмирал уехал на фронт для поднятия настроения, как это старо и как пахнет очковтирательством… Позорно читать правительственные сообщения о поездках Верховного правителя со славословиями о его мудрости…

30 апреля. Являлся Верховному правителю… Вынес симпатичное впечатление: несомненно очень нервный, порывистый, но искренний человек, острые и неглупые глаза, в губах что-то горькое и странное, важности никакой, напротив – озабоченность, подавленность ответственностью, иногда бурный протест против происходящего.