Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец

– Ключица сломана, – покачал головой Худион.

Клотильда окружила раненого Василия самой нежной заботой. Как и все знатные женщины из свиты королевы, она жила в цитадели неподалеку от княжеского дворца.

Дружинники, навещавшие Василия, дружелюбно ворчали:

– Не скоро до тебя доберешься, брат, кругом рвы и башни. Стража и железные решетки на каждом шагу. Узники так не живут, как живет в своей крепости князь Антиохийский.

Когда повеяло весной, пришло известие, что в приморском городе Акре высадилось войско короля Конрада. Почти одновременно с этим известием в Антиохию прискакал посланец от иерусалимского короля. Балдуин призывал крестоносцев и князя Антиохийского двигаться к городу Назарету, возле которого стояли станом войска Балдуина, собираясь выступить в поход на Дамаск. Туда же, к Назарету, намеревался подойти и германский король.

Призыв Балдуина пришелся не по душе князю Антиохийскому.

– О себе заботится защитник Гроба Господня, – раздраженно молвил князь Роберт на военном совете, – хочет с дамасским эмиром разделаться, с коим у него давняя вражда. Балдуин явно закрывает глаза на то, что Второй крестовый поход созывался папой римским против эмира мосульского, дабы отнять у него Эдессу. Я не подчинюсь Балдуину. Я сам призываю крестоносцев в поход на Эдессу. Вот уже несколько лет этот христианский город находится в руках мусульман!

Аббат Бернар горячо поддержал князя Антиохийского.

– Самый сильный из мусульманских властителей шаг за шагом теснит латинские государства в Азии, – молвил преподобный отец. – После Эдессы сарацины неизбежно обрушатся на Антиохию. Если мосульского эмира не разбить сегодня, то завтра он станет еще сильнее. В конце концов, дамасский эмир слабее мосульского, Балдуин и Конрад одолеют его и без нас.

Людовик изъявил свою готовность выступить на Эдессу.

Фридрих Швабский поначалу настаивал на объединении всех сил христиан под началом иерусалимского короля, но потом, устав от споров, тоже согласился участвовать в походе против Имада эд-дин Зенги.

Отголоски этих споров доходили и до Василия, который из-за сломанной ключицы не мог присутствовать на совещаниях вождей крестоносцев. Василий обо всем узнавал от Клотильды, а та – от королевы Элеоноры.

Наконец крестоносцы и войско князя Антиохийского выступили к Сирийским горным проходам, за которыми начинались владения мосульского эмира, в недалеком прошлом принадлежавшие графству Эдесскому.

Фома и Костя уговорили Василия отпустить их в этот поход.

– Чего нам в Антиохии от скуки киснуть, – молвил неугомонный Фома, – мы здесь уже все посмотрели. Теперь хочется на другие земли посмотреть, что за Сирийскими горами лежат. Хочется взглянуть на великую реку Евфрат. Сказывают, широченная речища!

Войско ушло. Много дней от него не было ни слуху ни духу.

В тревоге пребывала княгиня Констанция, супруга князя Роберта. Беспокоилась и Клотильда за свою королеву, которая не послушалась ее и отважилась разделить с Людовиком все тяготы этого похода. Клотильде, как ухаживающей за раненым женихом, было разрешено остаться в Антиохии. Все прочие знатные француженки последовали за Элеонорой.

За два месяца пребывания в Антиохии Василий выучился довольно бегло разговаривать по-французски. И если он еще не все мог выразить словами, то все сказанное на французском понимал до тонкостей.

Клотильда пыталась изъясняться на русском языке и даже выучила одну русскую песню, услышанную от Потани. Тот чаще прочих дружинников навещал Василия, поэтому общительная Клотильда быстро с ним подружилась.

Весна была в разгаре.

В садах Антиохии цвел миндаль; пестрели розовыми цветочками апельсиновые деревья; белым цветом украсились яблони. Воздух наполнился ароматами весны. Щедрое южное солнце безраздельно господствовало в безоблачной синеве небес.

Река Оронт, делившая Антиохию на две части, от таявших в горах снегов разлилась широким потоком.

Однажды к Василию пришли Потаня и Худион. Оба были взволнованы.

– В городе объявились беглецы из войска Людовика, – сказал Худион.

– Почему беглецы? – не понял Василий.

– Потому что сельджуки разбили христианское воинство, – ответил Потаня. – Похоже, мосульский эмир заманил крестоносцев в ловушку.

В томительном ожидании прошел день. Наступила не менее тягостная ночь.

Василий не спал, стоя у раскрытого окна, когда к нему в комнату тихонько вошла Клотильда. Они с самого начала спали порознь, так пожелала эта маленькая властная женщина.

– Я почувствовала, что ты тоже не спишь, поэтому и пришла сюда, – негромко и как бы извиняясь промолвила баронесса, едва Василий обернулся, услышав рядом ее легкие шаги.

Клотильда была в ночной рубашке до пят, с распущенными по плечам длинными темными волосами, которые казались еще чернее на фоне белизны ее исподней сорочицы.

Комнату наполнял голубоватый, призрачный свет луны, превращавший спальню в некий сказочный чертог.

– Дивная ночь сегодня! – с блаженным вздохом промолвил Василий, жестом приглашая Клотильду подойти к окну.