Легенды танкистов - 2

армией назначим генерала Романенко. Думайте над директивой, товарищ Бирюков.

Времени в обрез.

10 февраля 1943 года, Москва, Кремль

Командующий Центральным фронтом Рокоссовский не сомневался: грозы не миновать.

Но он был убежден в своей правоте и высказывался прямо:

— Да, я уверен в том, что сроки для операции поставлены нереальные.

— Поясните, товарищ Рокоссовский.

Вторая танковая армия, включенная в состав Центрального фронта формировалась

успешно: к началу февраля главные ее силы находились в районе Любовша — Верховье.

Там же проходили тактические учения: подразделения «притирались» друг к другу.

Танковые корпуса, отдельные гвардейские танковые полки прорыва, стрелковые дивизии,

лыжные бригады, мотоциклетный батальон, истребительно-противотанковые и

минометные полки, инженерные и автомобильные батальоны — им предстояло

превратиться в единую грозную силу.

— Какие конкретно моменты в плане операции вас смущают, товарищ Рокоссовский? —

осведомился Верховный, не скрывая своего недовольства.

— По плану с утра пятнадцатого февраля Вторая танковая и Шестьдесят пятая должны

перейти в наступление с главной задачей перерезать железную дорогу Брянск — Гомель.

На левом крыле — захватить переправы через Днепр, ударить по Смоленску, захватить

Гомель.

— Я знаком с планированием, — нетерпеливо перебил Сталин. — Я хочу услышать то,

чего не знаю.

«Это вы тоже знаете, товарищ Верховный, — мрачно подумал Рокоссовский. — Только

признавать не хотите».

— Времени не хватает, — прямо сказал командующий фронтом. — Мы успели

разработать только план наступательной операции на Смоленском направлении.

— Показывайте, — приказал Сталин.

Рокоссовский подошел к карте. Самое страшное сказано — сроки срываются; теперь

можно переходить к делу.

Указка скользила по населенным пунктам: первый этап — железная дорога Брянск —

Конотоп, далее — Брянск — Гомель, Новгород-Северский. Город князя Игоря из «Слова о

полку Игореве». Гимназические годы...

И — Смоленск, ключ к западной России. Сколько здесь велось боев, страшно

представить...

— Глубина операции предположительно составит пятьсот километров, — заключил

доклад командующий.

— За какой срок вы предполагаете преодолеть это расстояние? — прозвучал неприятно-

скрипучий голос Сталина. Он был недоволен.

— С учетом оперативных пауз — за сорок два дня, — ответил Рокоссовский.

— Быстрее нельзя?

— Учитывая глубокий снежный покров, — вздохнул Рокоссовский, — и отсутствие дорог,

по которым может передвигаться артиллерия и автотранспорт... Десять километров в день.

Может быть, пятнадцать.

— Еще один момент, товарищ Рокоссовский. — Сталин сделал знак человеку в форме

старшего майора Госбезопасности. — Товарищ Матвеев ознакомит вас с некоторыми

особенностями действий в Брянской области. Это начальник штаба партизанского

движения. Необходимо наладить взаимодействие партизанских бригад с войсками

Центрального фронта. Вы согласны, товарищ Рокоссовский?

Матвеев встал, откашлялся.

— Наше основное направление — уничтожить коммуникации. Чтобы противник не мог

больше передвигать эшелоны, автоколонны, обозы. Плюс к тому — разведка. Перед

партизанскими штабами задача поставлена.

20 февраля 1943 года, Ливны

— Все, дороги дальше нет. Грузись, ребята!

Метель бушевала настолько сильная, что в нескольких метрах уже ничего не было видно.

Шестнадцатый танковый корпус перебрасывали по железной дороге. Уже в поезде пошел

слух о том, что дорожные части застряли на Волге и что дорога скоро оборвется. Гадали

— скоро ли и где.

— Все, приехали, — командир второй роты капитан Золотухин выплюнул папиросу. —

До Золотухино своим ходом.

— Прямо как к вам домой, товарищ капитан, — заметил лейтенант Трескин.

— Сплошное веселье, — отозвался Золотухин безрадостно. — Тут вот обозначена дорога,

— он провел пальцем по карте, — а какая дорога при такой погоде? Сплошной снег выше

пояса.

— До Золотухино-то далеко?

— Километров двести. Попробуем идти по железке. Может, там повыше и не так замело.

...Танки продвигались медленно. День казался бесконечным, хотя стемнело рано.

Золотухин прикидывал — где разместиться на ночлег. Служба тыла не успевала

подвозить продовольствие. В штабах, небось, рассчитали и красиво вывели цифрами,

думал капитан без горечи, привычно: столько-то сутотдачи продовольствия и тэ пэ, а

смотреть реально — просто нет еды.

— Деревня, товарищ капитан! — Сержант Серегин выглядел довольным.

Молодой, силушки полно, чего ж ему не быть довольным, подумал капитан.

— Какая деревня?

— На карте обозначено — вроде, Сильцы или как...

Капитан всмотрелся в ночной мрак. «Ни огня, ни темной хаты», — подумал он. Где же

зоркий сержант усмотрел деревню?

Но Серегин оказался прав, и через полчаса танки оказались в том, что некогда было

деревней. Немцы ушли отсюда совсем недавно. Еще тянуло кислым с пепелища, половина

домов стояли разваленными или пустыми.

«Продовольствием здесь не разживешься», — думал капитан.

И все-таки крестьяне делились последним: куском хлеба, обломком немецкого шоколада,

обнаружилась даже корова — а где корова, там молоко.