Легенды танкистов - 2

— В первую очередь следует усилить фронт, — сказал Ватутин мгновенно. — Больше

боеприпасов. Тогда мы сможем прорвать оборону противника южнее Переяслав-

Хмельницкого.

— А что севернее Киева? — спросил Сталин. — Согласно плану, мы должны были

охватить его с двух сторон.

— Севернее нужно усилить фронт хотя бы одной общевойсковой и одной танковой

армиями, — вступил Жуков.

— Сколько дней предполагаете на подготовку наступления?

— Десять, — сказал Жуков, не дрогнув ни одним мускулом.

Воцарилось молчание.

Затем Верховный с устрашающим спокойствием проговорил:

— У меня сложилось другое представление о случившемся, товарищи. Совсем другое.

Главная причина неудач войск 1-го Украинского фронта в том, что вы не учли условия

местности. Местность, товарищи, не будет подстраиваться под наши танки! А вот вы

должны заблаговременно изучить ее и принять соответствующие меры. Это сделано не

было.

Он задумался, посмотрел на карту.

— Кто стоит перед вами, товарищ Ватутин? Вы знаете противника?

— Четвертая и Восьмая армии группы армий «Юг», Вторая танковая армия группы армий

«Центр», — ответил Ватутин. — Старые «приятели». Там же действуют еще венгерские

части, но они в основном заняты партизанами.

— Партизаны с ними сами разберутся, — махнул рукой Сталин. — А вот вам следует

усилить правое крыло фронта. Отправьте на Лютежский плацдарм, на северный участок,

Третью гвардейскую танковую армию. Усильте ее тремя, лучше — четырьмя

стрелковыми дивизиями за счет левого крыла фронта. Будем наступать с Лютежского

плацдарма. А кто останется на Букринском плацдарме — пусть оттягивает на себя

противника, мешает ему.

— Когда начинать, товарищ Сталин? — Ватутин сразу подтянулся, посерьезнел. Он

видел, что решение принято, и обсуждать больше нечего.

— Третьего ноября. Сумеете взять Киев к годовщине Октябрьской революции?

— Постараемся, товарищ Сталин.

28 октября 1943 года, Днепр, Лютежский плацдарм

Ночь была на исходе. Танки заканчивали переправу на левый берег великой реки.

— Редкая птица долетит до середины Днепра, — вспоминали молодые танкисты Гоголя,

которого учили в школе — еще совсем недавно. — Птица не долетит, а наш танк — вот,

пожалуйста.

Мостов было четыре — два понтонных и два простых, деревянных. Понтонные днем

разбирали, чтобы немцы не заметили, — «рама» постоянно висела в воздухе, как ее ни

гоняли советские истребители.

Местное население вместе с саперами работали над переправами.

А на правом берегу оставались деревянные «танки» — макеты, точнее сказать — чучела.

Они были замаскированы и с воздуха выглядели почти как настоящие.

...У деревенского колодца наблюдалось большое скопление солдат и автомобилей. Чуть

поодаль дымила кухня.

Местные жители окружили солдат. Рослый сержант в комбинезоне танкиста вычерпывал

из колодца воду, заливал в баки: сюда приехали запасаться питьевой водой. Чистейшей,

сладкой.

— Помните, товарищ лейтенант, как мы с вами из болота ржавую жижицу цедили? —

вдруг обратился сержант к молодому лейтенанту танковых войск Рыкову. — Вот было

дело... А эта — сладкая, как компот.

— Скажешь тоже, компот! — улыбнулся лейтенант. Но улыбнулся невесело:

воспоминание о том болоте было слишком живо в памяти. Это случилось под Воронежем,

тогда оба они были ранены...

Странное зрелище отвлекло Рыкова от тяжелого воспоминания: несколько человек в

незнакомой форме — светлые мундирчики, брюки навыпуск.

Он подошел познакомиться, отсалютовал, представился.

Один из них, улыбаясь, покачал головой, а второй на затрудненном русском языке

ответил:

— Первая Чехословацкая отдельная бригада Людвика Свободы.

— Братья славяне! — обрадовался Рыков. — Ну, будем знакомы.

Он обменялся с ними рукопожатием.

Они переглянулись, и потом тот, что мог объясняться по-русски, осторожно спросил:

— Мы будем драться за Киев?

— Точно, товарищи! Сначала за Киев, а там, глядишь, и за Прагу!

— Скажите, — снова спросил чех, — Киев — это большой город?

Рыков был ленинградцем. Вот о Ленинграде он бы точно сказать: да, большой. В Киеве же

он еще никогда не был.

Поэтому ответил так:

— Каждый город, который мы отнимаем у врага, — большой. Огромный. Понимаете?

Он хлопнул чеха по плечу и отошел к своему сержанту.

1 ноября 1943 года, берег Днепра, южнее Киева

Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн опустил бинокль.

— Русские опять перешли в наступление. Следует их задержать.

Он отправил в бой десять дивизий.

В первый раз русским не удалось прорваться к Киеву с Букринского плацдарма — не

удастся и во второй.

...А вдруг это лишь отвлекающий маневр? Вдруг исход сражения за Киев решится в

другом месте? У русских слишком много войск, слишком много танков... Времена, когда

германская авиация господствовала в воздухе, а жалкие Т-26 горели, как свечки, к

несчастью, миновали.

Манштейн снова вспомнил русскую газету, которую принесли ему в штаб и любезно

перевели.

На первой странице был изображен немецкий танк «Тигр». Кстати, довольно неплохо

нарисован — узнаваемо. Рядом стояли с отвратительными ухмылками русские солдаты, и

один говорил: