Лекции об искусстве

старые мастера достигали своего обманчивого эффекта; далее я показал, что, уступая им в точности качества или тона воздушного колорита, наш великий современный художник гораздо правдивее их в выражении пропорционального отношения всех его расстояний друг к другу. Я займусь теперь исследованием тех гораздо важнейших способов выражения расстояния и в природе, и в искусстве, которые подчинены не относительным цветам предметов, но их рисункам, — гораздо важнейших, сказал я, потому что они самые постоянные и верные; сама природа не всегда воздушна. Часто встречаются местные эффекты, которые резко нарушают законы воздушного тона и вносят обман в наши идеи расстояния. Мне часто приходилось наблюдать, что вершина снежной горы кажется ближе ее основания благодаря совершенной ясности воздуха. Но рисунок предметов, т. е. степень отчетливости или неясности их форм, служит верным и несомненным критерием их расстояния; и если рисунок передан правильно, мы получим настоящую истину пространства, несмотря на некоторые ошибки тона; но если художник пренебрег рисунком, то всякое пространство разрушено, сколько бы ни проявил он искусства в применении цвета с целью скрыть недостаточность рисунка.

Прежде всего следует заметить, что, подобно всякому другому сферически выпуклому с двух сторон стеклу, глаз должен менять свой фокус, для того чтобы

§ 2. Предметы, находящиеся в неравных расстояниях от нас, нельзя одновременно видеть отчетливо

отчетливо передавать образы предметов, находящихся на разных расстояниях; нет никакой возможности видеть одновременно отчетливо два предмета, из которых один отстоит дальше другого. Каждый может моментально убедиться в этом. Взгляните на перекладины вашей оконной рамы так, чтобы ясно воспринять образ их линий и форм, и в момент, когда ваши глаза устремлены на них, вы не можете воспринять ничего, кроме самых неопределенных и смутных образов всех предметов, видимых за окном. Устремите ваш взор на эти последние так, чтобы видеть их ясно, и хотя они находятся за оконной рамой и на вид как бы около нее, но эту раму вы будете чувствовать и видеть только как неопределенную, мимолетную и неясную преграду по отношению ко всему находящемуся за ней. При небольшом внимании к этому явлению каждый легко может убедиться в его универсальности и сделать бесспорный вывод, что нельзя видеть вместе предметы на неодинаковых расстояниях не вследствие помехи со стороны воздуха или тумана, a вследствие невозможности для лучей, идущих от этих предметов, сосредоточиться в одном и том же фокусе: целое впечатление от одного или от другого, по необходимости, должно быть смутным, неясным и несовершенным.

Но следует заметить (я желаю одного, чтобы все, что я говорю, немедленно проверялось на опыте), что различие фокуса имеет особенно важное значение на расстоянии первых пятисот ярдов, и вследствие этого,

§ 3. Особенно такие, которые находятся сравнительно близко от нас

хотя нет никакой возможности видеть одновременно два предмета, если один находится на расстоянии десяти ярдов, а другой в четверти мили расстояния от него, но есть полная возможность видеть одновременно два предмета; если один из них отстоит на четверть мили от нас, а другой — в пяти милях от него. Вследствие этого на практике происходит следующее: мы можем одновременно и легко, и ясно видеть целиком то, что называется средним расстоянием и далью, но в это время мы не в состоянии ничего видеть на переднем плане, кроме неясного и неопределенного распределения линий и красок, и наоборот: если мы смотрим на какой-нибудь предмет переднего плана так, чтобы получить отчетливое впечатление от него, — тогда даль и среднее расстояние становятся беспорядочными и туманными.

Ввиду этого в картине, если наш передний план представляет собою нечто, наша даль должна быть ничто и vice versa; в самом деле, если мы изображаем наши близкие и отдаленные предметы одновременно в таком виде, что они дают отчетливый образ глазу — тот отчетливый образ,

§ 4. Вследствие этого в картине непременно нужно до некоторой степени жертвовать или передним планом, или далью

который в природе можно получить, только глядя на каждый из них отдельно[45], — и если мы различаем их друг от друга только вследствие воздушного тона и неясности, зависящей от самого расстояния, то мы нарушаем самые существенные принципы природы: мы изображаем видимым одновременно то, что видеть можно только при помощи двух различных актов зрения; мы создаем ложь, словно мы изобразили все четыре стороны куба видимыми одновременно.

Насколько я помню, ни один пейзажист старой школы никогда не обращал ни малейшего внимания на этот принцип.