Лекции об искусстве

Это не туман между нами и предметом, еще менее это тень или недостаточность характерных черт; это — неопределенность, таинственность смешение линий друг с другом, а не уменьшение их числа; окно и дверь, архитрав и фриз — все здесь налицо; это не холодная, пустая масса; она богата, полна и обильна формами, и вы все-таки не можете видеть ни одной формы настолько ясно, чтобы понять, что эта за форма. Наблюдайте за лицом вашего друга, когда он подходит к вам. Сначала это не что иное, как белое пятно; вот оно становится лицом, но вы не можете рассмотреть двух глаз или рта даже в виде пятен; вы видите неопределенное сочетание линий, которое, как вы знаете из опыта, характеризует лицо, и все-таки вы не можете сказать, почему это сочетание именно таково. Вот он подходит ближе, вы можете различить пятна вместо глаз и рта, но это — не пустые пятна; в них есть подробности; вы не можете видеть ни губ, ни зубов, ни бровей, и все-таки вы видите нечто большее, чем пятна; это рот и глаз, и в них есть и свет, и блеск и выражение, но ничего отчетливого. Вот он еще приблизился; вы уже можете различить, что он похож на вашего друга, но вы еще не можете сказать, он ли это или нет; линии все еще смутны и не обозначились определенно. Вот вы уже окончательно уверены, но все-таки еще остаются в его лице черты, которые производит свое действие в акте узнавания, но которых вы не можете видеть настолько, чтобы узнать, что это за черты.

Изменения вроде вышеописанного и соответствующие им состояния зрения свойственны всем предметам природы вообще и каждому в частности, и из наблюдения за ними можно вывести два великих принципа истинности. Во-первых, поместите предмет настолько близко к глазу, насколько хотите, и все-таки в нем всегда остается кое-что такое, что вы можете увидеть только

смутно и неясно, как описано выше.

§ 4. Две великие вытекающие отсюда истины; природа никогда не бывает отчетливой и никогда не бывает пустой (т. е. лишенной всякого выражения)

Вы можете видеть ткань куска платья, но вы не можете увидеть отдельных нитей, которые образуют ее, хотя все они чувствуются и каждая из них оказывает влияние на глаз. Во-вторых, поместите предмет настолько далеко от глаза, насколько хотите, и пока он сам не станет одним пятном, в нем всегда сохраняется кое-что такое, что вы можете

видеть хотя бы в смутной вышеописанной форме. Его тени, линии и местные цвета не исчезают по мере его удаления; они смешиваются, их нельзя различить, но они все еще налицо, и в этом заключается неизменное различие, которое всегда можно заметить между предметом, имеющим подобные детали, и плоским или пустым пространством. Травы на лугу, находящиеся в расстоянии мили, можно различать настолько, что будет заметна разница между ними и куском дерева, окрашенным в зеленый цвет. Таким образом природа никогда не бывает отчетливой, но и никогда — пустой; она всегда смутно таинственна, но всегда обильна формами; вы всегда видите кое-что, но никогда не видите всего.

Так создается та тонкая законченность, та полнота, которые Бог предназначил служить беспрерывным источником бодрого наслаждения для культивировавшего и наблюдательного глаза, та законченность, которой никакое расстояние не может сделать незримой, никакая близость — постижимой, которая в каждом камне, в каждой ветке, в каждом облаке и в каждой волне, вокруг нас бесконечно сложна, вечно присутствует, вечно неистощима. Вследствие этого в искусстве всякое пространство или штрих, в которых мы или можем видеть все или не можем видеть ничего, ложны. Не может быть правдивым то, что или совершенно по своей законченности, или пусто; ложен каждый штрих, который не дает намека на нечто большее, чем то, что он изображает; ложно каждое пространство, которое не изображает ничего.

Едва ли можно указать более яркие и резкие примеры полного противоречия этим двум великим принципам, чем пейзажи старых мастеров все вместе взятые. Голландские мастера доставили нам случай видеть все, итальянские — ничего.

§ 5. Полное нарушение обоих этих принципов у старых мастеров. У них — или отчетливость, или пустота

В сущности, и те и другие руководятся одним правилом, различно применяя его; «или вы увидите кирпичи на стене и сумеете сосчитать их, или вы не увидите ничего, кроме мертвой плоскости», и голландцы дают вам кирпичи, итальянцы — ничего. Правило природы совершенно противоположное: «вы никогда не будете в состоянии сосчитать кирпичей, но вы никогда не увидите мертвой плоскости».

Возьмите, например, улицу посередине действительно великого пейзажа Пуссена (великого, по крайней мере, в отношении чувства), помеченного 260 № в Дёльвичской галерее.

§ 6. Примеры из произведений Никола Пуссена