Лекции об искусстве

§ 5. Старые пейзажисты не делали этого, а потому они не могут выражать расстояния

Они ясно и резко отделывали свои передние планы, так что эти последние производили сильное впечатление на глаз; даже в листьях кустарника и в оправе они в совершенстве воспроизводили края и формы, затем они переходили к дали и уделяли такое же внимание тем деталям, которые можно видеть в ней, — они изображали все, что глаз может воспринять в отдалении, когда он целиком отдает себя этому отдалению; и поэтому, хотя они мастерски владеют воздушным тоном, хотя они употребляют все средства, которые может доставить искусство для сокрытия пересечения линий, хотя они доводят до карикатурности резкость и тени близких предметов для того, чтобы навязать их глазу, — они никогда не достигали успеха в правильном изображении дали. Тернер открыл новую эру в пейзажной живописи, доказав, что передним планом можно пожертвовать ради отдаления и что возможно изобразить непосредственную близость к зрителю, не давая даже подобия совершенной законченности форм, ближайших предметов.

§ 6. Но современные художники с полным успехом применяли этот прицип

Это, заметьте, достигается не стертыми или слабыми линиями (что всегда указывает на ошибочность в искусстве), но решительно обозначенным несовершенством, твердым, но не полным выражением формы; глаз чувствует, что он совершенно близок к ней, и все-таки не может на ней остановиться, не может прикрепиться к ней, вполне постигнуть ее, — и он отгоняется от нее прочь к тем частям отдаления, на которых художник хотел остановить его. И это принцип, первоначально введенный Тернером и осуществленный вполне им одним, применялся умело и с успехом некоторыми менее талантливыми художниками английской школы. Очень поучительны в этом отношении некоторые передние планы Коплей Филдинга, изображающие болота и появившееся шесть лет тому назад. В них не было ни одной выработанной линии, ни одного отчетливого предмета. Широкие взмахи влажной кисти, искрящиеся, небрежные, случайные, как сама природа, постоянно верные, насколько можно, свидетельствующие о знании, хотя и не выражающие его, намекающие на все и в то же время не воспроизводящее ничего. Но далеко в горную даль ушли острые края и тонкие формы, и мысль и исполнение в картине направлены туда и проявлены там, где должно произвести великое впечатление пространства и грандиозности. Зритель принужден идти вперед, в горную ширь, туда, где солнце широко разливается над болотами, туда влекут его бродить и гулять; ему нельзя остановиться в раздумья на ближайших скалах, собирать травы, сделав первый шаг своего пути[46]. И впечатление, получаемое от этих картин, было всегда столь же велико и продолжительно, сколько просто и правдиво. Я не знаю ничего в искусства, что выражало бы более законченно силу и чувство природы в этих специальных видах. И дальнейшей иллюстрацией

[47] защищаемого нами принципа служит следующий факт: там, где художник, как в некоторых его последних произведениях, тратил больше труда на передний план — там картина теряла в расстоянии и в своем возвышенном характере. У тех художников, которые или не знают этого принципа, или боятся применять его (в самом деле, требуется не мало мужества и умения, чтобы придать переднему плану ту неотчетливость и неясность, которые они привыкли считать характерным признаком отдаления), чувствуется, что передний план (в чем признается всякий пейзажист) не только самая затруднительная и непокорная часть картины, но что в девяносто девяти случаях из ста он почти разрушает эффект всей остальной композиции. Так картина Колькота Trent

жестоко испорчена неприятной группой фигур на переднем плане; и в редкой из академических картин Стэнфилда не испорчено пространство излишней определенностью близких форм, а Гардинг постоянно приносит расстояние в жертву и заставляет зрителя совсем останавливаться на переднем плане, хотя мы с удовольствием делаем это по отношению к таким передним планам, какие дает он.

§ 7. Особенно Тернер

Но только один Тернер смело и решительно отдал предпочтение дали и среднему расстоянию, сделав их главными предметами внимания; только у него передний план является чем-то присоединенным и приспособленным к дали и среднему расстоянию, и он достигает этого не отсутствием рисунка, не грубостью или небрежностью исполнения, но точным указанием, красивым намеком именно на то количество всех, даже мельчайших форм, какое только может видеть глаз, когда фокус не приспособлен к ним. И это служит новой причиной силы и цельности эффекта тернеровских произведений; другие художники уверены, что утратят расстояние, как только глаз перестанет различать подробности на переднем плане.

Итак, теперь мы знаем причину этого своеобразного изображения Тернером фигур, изображения, которое так неприятно поражает людей, несведущих в искусстве.