Лекции об искусстве

мы принуждены повернуть и идти назад, так как нет никакой надежды достигнуть конца; мы видим, что от этого неизмеримого пространства до зенита все небо есть океан сменяющихся волн облака и света, так тесно соединенных, что глаз не может, остановившись на одной, не перейти сейчас же к следующей и все дальше и дальше к сотне других, пока он не потеряется во всех этих облаках; если даже он разобьет небо на крошечные подразделения, на четверти дюйма и попытается сосчитать и понять составные части каждого из этих подразделений, он будет подавлен и уничтожен каждой частицей столько же сколько целым; из миллионов линий здесь нет ни одной, которая бы повторяла другую; каждая линия связана с другой; каждая из них повествует целую повесть о пространстве и дали, каждая отмечает новые разнообразные формы. Вот здесь-то, хотя эти формы слишком неопределенны и тонки, чтобы поддаться нашему анализу, хотя все они так теснятся, так взаимно связаны, что невозможно установить частных законов в качестве критерия для каждой из них, тем не менее здесь без таких критериев мы можем быть уверены, что бесконечное разнообразие зиждется только на правде, что это — непременно природа, потому что не человек породил этот вид, здесь каждая форма — непременно правильна, потому что она не похожа на другую.

§ 25. Возрастание числа предметов или увеличение их размера не дают впечатления бесконечного разнообразия, но служат только вспомогательными средствами для новичков

Вот почему я так настойчиво подчеркиваю это великое качество пейзажной живописи, как оно обнаруживается у Тернера: оно есть не только неизменная и важнейшая истина сама по себе; оно является почти доказательством наличности всех других истин. Этого качества другие художники в своих произведениях достигли в гораздо меньшей степени, чем обыкновенно думают, a где оно действительно встречается, там оно всегда служит признаком самого высокого искусства. Мы способны забыть, что величайшее число, если оно определенное число, не ближе подходит к бесконечному разнообразию, чем самое незначительное, и самый большой объем, если он определенен, не более близок к такому разнообразию, чем самый малый. Художник может увеличивать до бесконечности число своих предметов, но если он не придаст им разнообразия и неопределенности, он достигнет бесконечности разнообразия не в большей степени, чем если бы он стал оперировать с одним предметом; и можно достигнуть бесконечного разнообразия в каждом штрихе, в каждой линии и отдельной части, если сделать их правдиво разнообразными и неясными. И чем больше станем мы изучать произведения старинных мастеров, тем более будем мы убеждаться, что во всех их частях совершенно отсутствует всякое сознание беспредельности разнообразия, и даже в произведениях современных художников, хотя их цели гораздо вернее, мы постоянно встречаем ошибочный выбор средств и замену естественного бесконечного разнообразия просто увеличением численности или размеров.

Заканчивая наш очерк области центральных облаков, я хотел бы обратить особенное внимание на те тернеровские изображения неба, в которых все небесное пространство покрыто темными хлопьями скопившегося пара,

§ 26. Дальнейшие примеры бесконечного разнообразия тернеровских изображений серого неба

служащего промежуточным звеном между центральной областью и областью дождевых облаков; этот пар собирается и вырастает из воздуха и покрывает небо перед приближением бури серым тканным покрывалом, легким, но повсеместным; этот пар пропускает через себя бледный свет верхних облаков, но не пропускает лучей. Первый момент такого сгущающегося неба в высшей степени прекрасно передан в виньетке на стр. 115 роджерсовой «Италии»; эта виньетка один из совершеннейших образцов чувства, существующих в искусстве, благодаря необыкновенному величию и строгой простоте этих чудесных зловещих форм нижних облаков позади построек. На стр. 223 есть такие же места, замечательные по своему совершенству. Небо, сквозь которое просвечивает заря в Путешествии Колумба

и небо с лунным светом внизу Риальто в роджерсовских поэмах, небо в изображениях Вифлеема и пирамид в серии финденовой Библии, наконец изображения неба в академических картинах Геро и Леандр и Бегство в Египет

, характерные и прекрасные образцы того, насколько могут отдельные произведения характеризовать универсальность этого мощного ума. Считаю своим долгом напомнить о торжественном величии и полноте облаков сгущающегося мрака на картине Фолькстон.

Мы не имеем права покинуть рассмотрение области центральных облаков, не отметив высокие качества облачных рисунков Стэнфильда.

§ 27. Превосходство облачных рисунков Стэндфилда