Лекции об искусстве

Эта наклонность в последнее время печально сказалась в его архитектуре. Рисунки, сделанные несколько лет тому назад для одного ежегодника, иллюстрировавшего произведения В. Скотта, были по большей части чисты и осязательно прекрасны (хотя это и не относится к нашему предмету, но следует отметить Клайдский водопад по широте и красоте листвы и по быстрой стремительности воды, а также другой сюжет, о котором я, к сожалению, могу судить только по гравюре:

Глендеринг в сумерки, — монах Евстафий, преследуемый Кристи-оф-Клинтгилль, — это, по моему мнению, одно из самых нежных в живописи выражений того чувства, которое порождает Бордергилль), и около этого времени он отлично изображал архитектуру и всегда мощно постигал ее, хотя тени и передавались условным коричневым цветом.

С тех пор он постепенно начинает склоняться к преувеличениям, доведя их наконец до карикатуры, и тщетно старается чрезмерностью декоративных частей достигнуть той красоты, которая достигается правильной соразмерностью и величавостью линий.

С глубокой грустью смотрю я на то, как художник с таким крупным прирожденным талантом спускается до ребяческих фантазий и преувеличений, и вместо серьезных, сдержанных творений, где воображение царит в законных пределах, он создает какие-то чудовищные бойницы, колоссальные заострения и изгибы. Вокруг нас ежедневно разрушаются столько прекрасных произведений архитектуры, что я считаю предательством какие бы то ни было выдумки.

§ 34. Зло, которое с археологической точки зрения проистекает из злоупотребления изобретательностью в архитектурных сюжетах

Если нам нужна уже композиция, то пусть по крайней мере рисунок художника будет таким, который одобрил бы архитектор. Но действительно в высшей степени тяжело, что наши досужие художники осуществляют свои пустые выдумки, постоянно прикладывая губку к замаранной бумаге, а в это время дивные здания, в которых сконцентрировались весь смысл и история столетий, рушатся в виде развалин, и никто не оставляет отчета о них. Ни одного дня не проходит, чтобы какой-нибудь величественный памятник не погиб в Италии; на улицах всех городов немолчно отдается эхо от ударов молота; половина прекрасных зданий в виде отдельных камней валяются на земле. Разве не полезнее было бы рассказать нам правду об этих погибающих остатках царственной мысли, чем увековечивать плохо продуманные фантазии праздных минут? Повторяю, выдумывать — значит изменять делу искусства, разве только если выдуманное лучше всех предшествовавших выдумок или представляет собой нечто совершенно своеобразное. Слишком много простора для изобретательности в художественном изображении одного того, что существует. Способность воображения можно проявить наиболее достойно в том, что художник выберет такое положение, такой способ передачи, введет такие эпизоды, при которых можно создать прекрасную картину, не изменив ни одной черточки действительной правды. В этом направлении, по моему мнению в конце концов, изобретательность приносит наибольшие результаты и функционирует наиболее скромно. Если исключить таких художников, как Леонардо и Веронезе, которые тщательно обдумывали архитектурный рисунок, прежде чем рисовать его, то я не припомню ни одного примера архитектурной композиции, который не казался бы пустым и нелепым. Лучшие пейзажи и лучшие архитектурные этюды были виды, и я хотел бы, что бы художник покрывался позором в такой же точно степени, в какой он считает своим долгом при создании картины упускать все, даже мельчайшие частицы, даже самые обыкновенные цвета, которые вносит известную долю в мощное впечатление, производимое правдивой действительностью. Различие между произведением архитектора и художника[31]

вовсе не должно, как это обыкновенно бывает, быть различием между безжизненным формализмом и безрассудным своеволием: первое должно давать просто линии и размеры здания, второе — кроме того, передает впечатление и душу его. Художник должен стыдиться самого себя, когда он видит, что не может быть правдивым. Истинное искусство рисунка походит на истинное искусство речи; в нем нет преувеличений, ничего насильственного, вздорного; это — хорошо выраженная лаконическая правда.

Среди членов академии мы в настоящее время имеем лишь одного замечательного профессионального рисовальщика архитектуры — Давида Робертса;

§ 35. Произведения Давида Робертса; их правильность и грация

Он, кроме Ландсира, из всех наших художников пользуется наибольшей известностью на континенте.