Лекции по искусству. Книга 3

Возьмем традиции строительства. Они строили так, как строили римляне. Бетон, кирпич, кладка. Я хочу рассказать вам такие, чисто путевые наблюдения. Когда я первый раз попала в Рим, в Колизей, а это было очень давно, то попала в него не как обычный турист. Я стала считать и записывать количество и типы архитектурных кирпичных кладок Колизея. Другими словами, я стала вести то наблюдение, которое я в книжках получить не могла. Такие наблюдения не описываются ни в книгах по архитектуре, ни в книгах по искусству. И меня потрясло то, какими технологиями строительства они пользовались. Та же работа с обожженным кирпичом и с камнем. Я была в шоке. Я насчитала семь различных типов кладки. Думаю, что их намного больше. Ведь кладки — это не только украшения, это момент самой техники строительства. Кроме того, там применялся римский бетон, который, скажем прямо, мало чем изменился в наше время. Там есть одна очень интересная кладка, которая потом, в Византии, была принята за основу. Делалась она из плинфы — это тоже кирпич, но только не маленький. Это такие большие красные плиты. Иногда эта кладка сочеталась с камнями или с булыжниками. И получался такой пирог. Вот идет эта кладка булыжная с плинфой, потом опять булыжник и плинфа. Это все в Колизее применено.

Я не знаю, что из чего вырастает. Задача рождает технику или техника подсказывает задачу? Это, как клубок — за какой конец тянуть начинаешь, то и получишь. Но за какой бы конец вы не тянули, то все равно вытаскиваете феноменальную технику строительства.

А где осталась Византия сейчас? А Византии осталось мало. Она разрушена. Ее нет. Она, как мир визуальный, как мир предметный — храмов византийских не осталось, зданий не осталось. Все это разрушилось вихрями истории. От Византии осталось духовное, книжное наследие.

Много лет спустя я попадаю в Равенну, где строил византийский Император. Да не какой-нибудь, а Юстиниан. И что я вижу? Я вижу ту же римскую кладку. Они ее использовали для своего строительства. Но теперь она имеет другое содержание — духовное наполнение, потому что это не ипподром, а церковь. А технология та же самая. Лев Николаевич Гумилев замечательно определил Византию. Он был гениальным человеком, которого мы не знаем, не ценим и не понимаем. У нас есть эта совершенно вечная манера не понимать гениев. «Корабль дураков», какой-то. А он был гениальный историк и говорить здесь нечего. Он сказал: «Византия — это первый в мире христианский этнос». То есть, Византия — это религия, понимаете? То поле, что объединяет культуру. Это религия, это церковь. Это единое религиозное поле. А сколько там было национальностей, то есть этнических групп? Они сами не знали. Говорили на ста языках. То у них один был язык впереди, то другой. И перенос столицы связан с тем, что ромеи провозгласили себя другой — новой Империей. Какой другой? В духовно-историческом отношении. А кирпич-то они кладут все так же. А затем мы приходим куда? В Киев. В Святую Софию. А как Киев построен византийцами? Киевская Русь — это плинфовое строительство. И что от нее осталось? Ничего. И когда на русских иконах изображают Византию — на любых иконах, то церковь на них рисуют красного цвета. А ведь русская церковь белого цвета. Понятно, почему красного? Потому что плинфа — кирпич красный. Вот есть совершенно гениальная икона. Называется она «Сражение суздальцев с новгородцами».

Икона «Сражение суздальцев с новгородцами»