Лекции по русской литературе

Ну вот, сформировалась, значит, команда. Была официальная редколлегия «Нового мира», туда входил Федин, туда входил еще кто-то, но они не играли никакой роли, а основная действующая команда, или кулак новомирский, состояла из таких людей: [Алексей] Кондратович, молодой критик Владимир Лакшин, которого Твардовский почему-то выделил из общего числа появившихся тогда в большом количестве молодых критиков и не ошибся, Лакшин стал его верным оруженосцем, он проводил его политику до последнего момента, до тех пор пока Твардовского не лишили этого журнала. Закс, как зовут Закса?.. Илья, не знаешь? Борис Закс. [Александр] Дементьев. Это все были члены редколлегии. Кроме этого, была такая скромная женщина, заведующая отделом прозы, Ася Берзер. И эта Ася Берзер фактически формировала прозу влиятельнейшего советского литературного журнала. И формировала отчасти его эстетическое направление, всё шло через нее, она вообще очень большой знаток литературы, очень тонко чувствовала, где пахнет правдой, а где ею не пахнет (смеется). И поэтому она всё, где немножко не пахло правдой, не принимала. «Новый мир» был вот как этот

smoke detector – это чисто мои немножко цинические рассуждения, но этот журнал превратился в детектор правды. Они потеряли, если когда-либо имели, эстетическую цель, были очень далеки от эстетики, я об этом еще расскажу, но правду они искали. В связи с этим настойчивым, упорным поиском правды установился даже, я бы сказал, своеобразный стереотип новомирской прозы, новомирского рассказа, новомирской повести, романа, новомирского очерка, критической статьи. И даже сейчас в наших разговорах литературных мы часто говорим: «Ну что это? Это рассказ, это обычный новомирский рассказ». Что это значит? Это значит, что в нем есть, улавливается правда, но правда, доведенная только до определенного лимита. Потому что, говоря сейчас «новомирский рассказ», имеется в виду, что его можно было бы даже напечатать и в Москве. В «Новом мире» начала шестидесятых годов Эренбург печатал свои мемуары «Люди, годы, жизнь», где – мы уже об этом говорили – назывались многие забытые имена. Печатался и Каверин, печатался Симонов. Появлялись новые авторы, не так обильно, как в журнале «Юность», но тем не менее «Новому миру» мы обязаны тем, что появились два блестящих современных писателя, два ведущих прозаика наших дней. Первым я бы назвал Георгия Владимова. Георгий Владимов, сейчас надо написать (пишет

), выступил в «Новом мире»[31] с повестью «Большая руда» – о шофере, который не вдохновлен никакими идеями борьбы за коммунизм, никакими идеями социалистического соревнования, вся эта официальная фразеология не существует для него, он просто хочет заработать как можно больше денег. И этот шофер работает на Курской магнитной аномалии, где достают железную руду прямо из земли, то есть не в шахте, а такая идет разработка – разрывают котлован и ярусы, по которым вверх и вниз идут траки, котлован гигантский, и руда лежит там прямо на поверхности. Они вывозят ее, вывозят, вывозят

[32]. Чем больше ты вывезешь, тем больше заработаешь денег. И герой, Пронякин его фамилия, – это вообще замечательный образ, тут, без всякого сомнения, уже чувствуется влияние западной литературы и кино. Хотя он очень народный и очень русский. Но я помню, что незадолго до этого прошел на экранах фильм с Ивом Монтаном, как где-то в Бразилии в грузовиках везут взрывчатку, explosives,

я забыл, как он называется… Нет, не «<нрзб> водитель»[33]. Это был замечательный фильм, Ив Монтан играл там такого мужественного парня, и в образе Пронякина что-то ивмонтановское тоже есть.