Лемурия

Игнат достал платок и громко, демонстративно громко высморкался.

И продолжил отшивать наглого журналиста:

— Какое ещё интервью? Что вам от меня нужно? Кому нужны воспоминания пенсионера? О кризисе вспоминать? Увольте! Мне этот многолетний бардак в страшных снах снится! И кому это теперь-то интересно? Или, может, кто-то книгами заинтересовался? Читать научился? Вот это уж чудо из чудес! Читатель воскресе!

Залевский радостно захрюкал и в тон Игнату подхватил:

— Воскресе, Игнатий Иванович! Именно так! Мы запустили новый проект: «Забытые писатели прошлого»…

— Начать решили с Пушкина? — съязвил Палевич. — Или с Державина? А, может, сразу уж с Тредиаковского?

Залевский озадаченно приумолк.

Потом спросил осторожно:

— О Пушкине слышал… А остальные?

— Поэты! — взорвался Палевич. — Стихи писали! У Тредиаковского слог тяжёл, а вот у Державина неплохо выходило. Талантливо! Но его и в моё время уже не издавали. Сделаете о нём передачу? Или мультик о Лермонтове? Или выпустите комиксы о Достоевском?

Залевский покряхтел смущённо и продолжил:

— Дайте мне объяснить… Прошу вас, послушайте! В последнее время некоторые издательства… Крупные, я вам скажу, издательства стали проявлять интерес к произведениям одного подзабытого уже писателя, Искандерова! Да, его… Собираются переиздавать, представьте себе! Аналитики издательств прогнозируют значительный интерес читателей к этому автору. Его трагическая судьба…

— Что?! — возмутился Игнат. — Это у жены его судьба была трагической! Он затащил её за собой в могилу! Она ненадолго его пережила, хотя… Кто знает, когда именно он умер!

— В том и трагедия! — воскликнул Залевский. — Представляете, какую передачу можно сделать?

— Без меня! — отрезал Игнат. — Я к старости гигиену души начал соблюдать, не хочу в ваших телевизионных плясках на гробах принимать участие. Понятно?

— Не отключайтесь! — поспешил удержать его Залевский. — Вы не так всё понимаете, не так! Мы навели справки в архивах. Вы много лет были эксклюзивным издателем его книг. Вы были его другом! Есть воспоминания одного литературного критика, который пишет о вашей многолетней дружбе. Именно вы…

— Мы были знакомы, — поправил его Игнат. — Возможно, близко знакомы. Но после того, что сотворил с собой… и со Светланой…

Игнат перевёл дух.

«Чёртов журналист! Опять всю ночь не усну!»

— …Я ему не друг! И на том свете другом ему не буду! Самовлюблённый тип, который постоянно рассуждал об упадке нравов, всеобщем невежестве и собственной недооценённости. Вот кто он был такой!

— Вы уже начали о нём рассказывать! — обрадовался Залевский. — Может быть, он не так уж был плох? Может, имеет смысл его воскресить?

— А сам бы он этого хотел? — вопросом ответил Игнат. — Успокоился он — и ладно. Чего будить?

— Но ведь книги! — застонал журналист. — Уже через месяц выходит флешка для гибкоэкранных книг! Уже снимается предисловие, сопроводительные клипы!..

— А издательство вам проплатило передачу? — спросил догадливый Игнат. — Поэтому вы и стараетесь? Ладно, не молчите. Не изображайте смущение. Я понятливый, я в этом бизнесе сам много лет крутился.

Он задумался.

— Так как? — не выдержав затянувшейся паузы, робко поинтересовался Залевский.

— Я ему кое чем обязан, — как бы рассуждая вслух, произнёс Игнат. — Домишко, в котором я живу, построен на деньги, вырученные от продажи его книг. Вернее, и его книг тоже. Были и другие топовые авторы, но этот… Его книги поначалу не расходились. Пришлось кое-что разжёвывать для читателя. Разжёвывать и в рот класть. Прикармливать, приучать… И самому автору пришлось измениться. Изменить в себе… Он ведь принял правила игры!

Игнат вздохнул тяжело.

— А потом запсиховал!

Выдохнул:

— Чёрт с вами!

— Я адрес записываю! — радостно зачастил Залевский. — Диктуйте!

Хорошо, я возьму леденцы. Меня в самолёте тошнит. И уши закладывает. Это займёт всего два-три дня. Не больше!

Не злись, глупая.

Да, всё было хорошо. Всё было очень хорошо. Мы были вдвоём и нам ничего, ничего не нужно было, кроме нашей любви.

Что изменилось? Не хмурься, не хмурься.

Глупыша красивая, но когда нахмурится… Грозная малыша!

Ты сама слышала, был звонок. И не один. Да, этот юрист навязчив. Он зануда. Он не оставляет меня в покое.

Потому что он выполняет моё задание. Нет, не разрушить семью.

Не преувеличивай. Три дня семью не разрушит. В нашем полож…

Да нет никакого семейного кризиса! Нет! Нет его!

Я должен быть на встрече. И билет забронирован, и гостиница. Ты сама всё…

Нет никаких тайн! Вот, опять разревелась…

— Нет, мы не поссорились, — сказала Ирина, помешивая палочкой коктейль.

Алексей и сам не заметил, как плохонькая, изрытая ямами, засыпанная пожухлой листвой и местами залитая чёрной, смешанной с болотной почвой водой, никудышная, но всё-таки покрытая асфальтом дорога закончилась, и началась совсем уже безобразная грунтовка.

Как-то незаметно прозошло это. И так быстро: всего-то километрах в сорока от Нараки.