Ленин

– Как ведут себя в вашей армии командиры – бывшие военспецы?

«Номенклатура № 2» отдавалась на откуп отделам ЦК (они решали вопросы с кадрами меньшего ранга).

Номенклатурная табель должностей не допускала (за редчайшим исключением) назначения на руководящие посты выходцев из других партий.

Политбюро, укрепляя диктатуру партии, с особой непримиримостью относилось к своим бывшим единоверцам-меньшевикам. Вернусь к вышецитированной речи на XI съезде партии. Ленин, до того спокойно говоривший об успехах и просчетах новой экономической политики, «смычке» с крестьянством, соревновании способов производства, как только упомянул меньшевиков, сразу перешел на иной тон.

«Когда меньшевик говорит:

– Вы теперь отступаете, а я всегда был за отступление, я с вами согласен, я ваш человек, давайте отступать вместе, – то мы ему на это говорим:

– За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает что такое»{190}.

Ленин любил расстреливать своих политических противников.

Поразительна неприязнь Ленина к меньшевикам. Во многих решениях, даже не имеющих к ним отношения, он обязательно старался уничижительно упомянуть о них. Так, в ноябре 1921 года ЧК получила информацию о готовящихся мятежах. Политбюро тут же отреагировало специальным постановлением, где Ленин предложил дополнить его тезисом: «Меньшевиков не освобождать; поручить ЧК усилить аресты среди меньшевиков…»{191} Позже эти меры по отношению к меньшевикам были еще более ужесточены. Уже когда Ленин вновь тяжело заболел, в марте 1923 года его соратники и ученики на Политбюро разработали целую «программу» борьбы с меньшевизмом в СССР. Российская социал-демократия планомерно уничтожалась. В специальном протоколе о мерах борьбы с меньшевиками, одобренном высшей партийной коллегией, предусматривалось: осуществить операцию против меньшевиков в масштабе государства; определить основные места ссылки для меньшевиков: для взрослых – Нарымский край, для молодежи – Печорский край. Изгнать всех меньшевиков из государственных учреждений и предприятий. Не принимать в расчет выход меньшевиков из партии, если он осуществлен не до октября 1917 года, «Изъять» из высших учебных заведений студентов-меньшевиков и т. д.{192}

Можно было подумать, что борьба идет с террористами-заговорщиками или государственными преступниками, а не бывшими сопартийцами… Если бы Ленину сказали еще несколько лет назад, когда он сочинял за рубежом программы социал-демократического переустройства России, что именно он будет сажать в тюрьмы, ссылать в ссылку, отдавать во власть «непосредственной расправы» ЧК этих интеллигентных людей, с многими из которых вождь был знаком лично, он бы, безусловно, назвал все это «бреднями», «фантазией», «злонамеренной клеветой». Но так было.

И он сам, и его «ленинское Политбюро», получив власть, быстро перешагнули через многие принципы социал-демократизма, которым они еще вчера клялись в верности. Непримиримость к меньшевикам стала одним из показателей революционности. Большевики видели в склонности меньшевиков придать социализму демократический характер такой же страшный грех, как оказаться буржуа, капиталистом, помещиком, членом династической семьи.

Ленин на заседаниях Политбюро доклады делал редко. Даже, пожалуй, Совнаркому он уделял большее внимание, чем этому партийному органу. Но он никогда не ставил под сомнение «первичность», верховенство Политического бюро над всеми остальными элементами большевистской власти. Ленин обычно сидел на заседаниях бюро, внешне не очень слушая очередного докладчика. Часто во время заседания писал свои «записочки» Троцкому, Сталину, Бухарину, Зиновьеву, Чичерину, другим участникам обсуждения вопроса, но тут же «вскидывался», как только кто-то давал в своей «партии» классового «петуха». Так, он не раз отчитывал Луначарского за «демократические вольности». Например, он резко осадил наркома за его ходатайство о «выпуске за границу Шаляпина», других интеллигентов, расценив его как «легкомысленное».

Иногда Ленин, работая в Совнаркоме или болея, обращался в Политбюро с записками, навеянными какими-то сиюминутными впечатлениями или возмутившими его фактами. Так, по одной из жалоб, поступивших к Ленину, о злоупотреблениях в жилищном отделе Моссовета (вот какие глубокие корни нынешней коррупции!) была направлена комиссия из управления делами СНК во главе с А.А. Дивильковским. Ревизия подтвердила обоснованность жалоб. Однако бюро Московского комитета партии взяло виновных фактически под свою защиту. Дивильковский сообщил об этом Ленину. Председатель Совнаркома написал тут же гневную записку:

«Письмо в Политбюро ЦК РКП(б) т. Молотову для членов Политбюро. Московский комитет (и т. Зеленский в том числе) уже не первый раз фактически послабляет

преступникам-коммунистам, коих надо вешать.

Делается это по «ошибке». Но опасность этой «ошибки» гигантская. Предлагаю:

1. Предложения т. Дивильковского принять.

2. Объявить строгий выговор Московскому комитету за послабление коммунистам…»{193}