Ленин (американский вариант)

«Мы говорим об отсутствии личного начала в истории. Однако не стоит заходить слишком далеко и снимать личную ответственность с товарища Ленина. На втором съезде Социал-Демократической Рабочей партии этот человек всей своей энергией и всеми умениями выступил разрушителем партии (стр. 11).

«Осадное положение, на котором настаивает Ленин, требует авторитарного режима. Практика узаконенного подозрения требует железной руки. Системе террора[71] требуется Робеспьер».

«Товарищ Ленин мысленно озирает состав партии и приходит к заключению, что необходимая железная рука – его и только его, в чём он прав. Гегемония Социал-Демократии в борьбе за свободу означает по самой логике осадного положения гегемонию Ленина в Социал-Демократии» (стр. 20).

«Объясняя съезду назначение Центрального Комитета товарищ Ленин продемонстрировал кулак (говорю без метафор) как политический символ Центрального Комитета. Не помним, была ли эта пантомима, изображающая централизацию, отражена в стенограмме съезда. Большое упущение, если не была. Кулак достойно увенчает эту политическую структуру» (стр. 28).

Товарищ Ленин превратил скромный Совет в могущественный Комитет Общественного Спасения, чтобы играть роль неподкупного Робеспьера (стр. 29).

Со своей стороны Ленин, как известно, не входит в число поклонников Троцкого. Не повторяя здесь эмоциональных эпитетов, которыми Ленин награждал Троцкого перед войной и во время войны, скажем только, что в 1918 году при заключении Брест-Литовского мира Ленин написал статью под псевдонимом Карпов о секте революционных фразёров, возглавляемой Троцким.

Деспотизм Ленина и полная аморальность его политики, иногда принимающая формы совершенно рокамболевские[72], последовательно отвратило от него всех независимых членов Социал-Демократической партии. Когда-то Ленина связывала нежнейшая дружба с Плехановым

[73], со временем сменившаяся смертельной враждой. Аксельрод, Потресов, Алексинский, Мартов были очень близки к Ленину, но никто, кроме послушных посредственностей, подхалимов и льстецов вроде Зиновьева не может сколько-нибудь продолжительное время сохранять расположение Ленина.

Даже сейчас Ленин обращается с самыми выдающимися из своих сподвижников как с лакеями. В 1918 году социал-революционная газета «Народное дело» напечатала беспримерный выговор Ленина, адресованный председателю Петроградского Совета Зиновьеву за допуск буржуазного журналиста в святилище большевиков Смольный Институт. Ленин обращается с этим высокопоставленным большевиком, как Пётр Первый обходился со своими придворными.

При этом Ленин прекрасно терпит рядом с собой самых ужасных личностей. Сейчас он окружён самыми настоящими уголовными преступниками, преимущественно грабителями. Порядочный человек, он прекрасно себя чувствует в обществе подлецов. Интересны в этом свете его отношения с Малиновским. Если верить Бурцеву[74]

, Малиновский признался Ленину в своих преступлениях и заявил, что не может оставаться членом Думы, так как слишком скомпрометирован. Ленин прервал его, не желая выслушать до конца, и заметил только, что для настоящего большевика подобные вещи не имеют значения. История вполне вероятная. Известно, что видный большевик Радек, изгнанный ещё до войны из Социал-Демократической партии Германии начал карьеру с кражи часов. Мы, впрочем, отказываемся верить, что Ленин знал или догадывался о работе Малиновского тайным агентом, несмотря на заверения на этот счёт самого Малиновский[75].

Слабость большевистского вождя к авантюристам худшего толка легко объяснима. Подлинная сила Ленина, сила, которая сделала его пророком в пучине революции, коренится в его способности обращаться к худшим человеческим качествам. Совершенный мизантроп не стал бы относиться к революции так, как этот старый революционер. К делу всеобщего разрушения, ради которого установлен большевистский режим, Ленин мастерски применяет грозное социальное оружие ненависти. Ради своих целей он раздувает ненависть к любой жизненной несправедливости, ещё и преумноженной сейчас войной: ненависть рабочего к капиталисту, ненависть наёмного сотрудника к работодателю, ненависть крестьянина к землевладельцу, ненависть бедного латыша к латышу богатому, ненависть китайца к колониалисту, ненависть еврея к антисемиту, ненависть солдата и матроса к офицеру, поддерживающему строгую дисциплину. Ненависть, ненависть, только ненависть! Вот тот архимедов рычаг, который позволил Ленину с необычайной лёгкостью захватить власть. Однако невозможно построить прочное здание на фундаменте одной только ненависти. Раньше или позже Ленин окажется жертвой Франкенштейна, которого сам сконструировал из разрозненных деталей для захвата власти над Россией.

Было бы несправедливо недооценивать выдающиеся качества этого человека.