«Царь и ближайшее его окружение… подобно ведущим служителям церкви, таким как Иоанн Кронштадтский, епископ Гермоген и иеромонах Илиодор, покровительствовали “Союзу русского народа”. Николай II лично носил значок “Союза” и оказывал полную поддержку его вождям в делах, связанных с объединением “верноподданных русских”, выступавших за сохранение незыблемости самодержавия. По поручению царя Министерство внутренних дел тайно финансировало газету “Союза” и снабжало его оружием»[350]
.Антисемитизм царя отражён в документах:
«Он был особенно нетерпим к евреям, – пишет Кохан. – Когда П. А. Столыпин, председатель Совета министров в 1906–1911 годах, предложил смягчить ряд ограничений для евреев в пределах черты осёдлости, Николай II ответил ему: “Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, – внутренний голос всё настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя
Евреи страдали от ужасных злодеяний черносотенных банд, спаивались водкой и стравливались с полицией. Организация этих безобразий исходила сверху. В Департаменте полиции Санкт-Петербурга были выпущены тысячи листовок, призывавших к насилию в отношении евреев, которые якобы разрушают Россию. Утверждалось прямым текстом, что «лучше было бы вырезать всех евреев». Генерал-губернатор Д. Ф. Трепов лично редактировал листовку, которая была субсидирована министром внутренних дел на сумму 70 тысяч рублей. Самый жуткий погром произошёл в Одессе, где были убиты 800 евреев, ранены 5 тысяч и более 100 тысяч остались без крова. Это было дело рук люмпен-пролетариата, низов общества, которых государство заставило совершать неописуемые зверства против беззащитных людей.
«Босяк царит, – пишет Троцкий. – Трепещущий раб, час тому назад затравленный полицией и голодом, он чувствует себя сейчас неограниченным деспотом. Ему всё позволено, он всё может, он господствует над имуществом и честью, над жизнью и смертью. Он хочет – и выбрасывает старуху с роялем из окна третьего этажа, разбивает стул о голову грудного младенца, насилует девочку на глазах толпы, вбивает гвоздь в живое человеческое тело… Истребляет поголовно целые семейства; обливает дом керосином, превращает его в пылающий костёр, и всякого, кто выбрасывается из окна, добивает на мостовой палкой. Стаей врывается в армянскую богадельню, режет стариков, больных, женщин, детей… Нет таких истязаний, рождённых горячечным мозгом, безумным от вина и ярости, пред которыми он должен был бы остановиться. Он всё может, всё смеет… “Боже, царя храни!”»[353]
Большевик Осип Пятницкий, бывший в то время в Одессе, вспоминает:
«Там я увидел такую картину: группа молодых парней, человек в 25–30, среди которых были переодетые городовые и охранники, ловят всех мужчин, женщин и детей, похожих на евреев, раздевают их догола и избивают… Мы тут же сорганизовали группу вооружённых револьверами лиц… подошли ближе к громилам и выстрелили в них. Они разбежались. Но вдруг между нами и громилами выросла стена солдат лицом к нам в полном вооружении. Мы отошли. Солдаты удалились, и опять появились громилы. Так повторялось несколько раз. Мне стало ясно, что громилы действуют с согласия военных властей»[354]
.