Ленин: Пантократор солнечных пылинок

Социализм предполагает участие как можно большего количества людей в созидательном труде; на практике Россия представляла собой страну, где бегущие из армии солдаты, отвыкшие от труда и привыкшие к насилию, пробегали мимо работы, подняв воротник повыше, – по множеству объективных причин. Как вернуть рабочих на фабрики? Ответ Ленина – через профсоюзы. Как обеспечить повышение производительности их труда на фабриках? Пусть рабочие привлекают профессиональных хозяйственников – и быстро учатся у них (и при строительстве новой, классовой, рабоче-крестьянской армии Ленин согласился с Троцким: нужно и должно привлекать царских офицеров; несмотря на факты измены и саботажа). В конце 1917-го в России было множество неработающих непролетариев – ну так почему бы не заставить их работать принудительно: так появляется идея введения «трудовой повинности с богатых». Одновременно крайне остро стоял вопрос безработицы – и Ленин моментально принялся создавать рабочие места, причем не самого очевидного свойства. Уже в декабре 1917-го (!!) – с подачи Ленина и под его личным контролем (он даже придумал нечто вроде лозунга: «век пара – век буржуазии, век электричества – век пролетариата») – запущено проектирование, а с весны 1918-го – строительство Шатурской электростанции, Каширской, Волховской и Свирской ГЭС; Ленин требовал, чтобы стройки были завершены в два-три года; разумеется, на план выхода из великой депрессии это не тянуло – однако все объекты действительно начали возводиться.

Навязчивой идеей Ленина-руководителя была артистическая – нетривиальными способами – оптимизация всего, что только можно: назначения на ключевые должности компетентных людей, даже если они были его политическими противниками (как Красин) или иностранцами; если бы Ленин был главным тренером разваливающегося футбольного клуба, то выбрал бы стратегию покупки звезд-легионеров. В одной из записей Ленина можно найти нечто вроде «формулы социализма»: «Черпать обеими руками хорошее из-за границы: Советская власть + прусский порядок железных дорог + американская техника и организация трестов + американское народное образование etc. etc. + + = Σ = социализм». Одной из светлых идей такого рода стало предложение пересадить матроса-вестового, мотавшегося по Смольному между расположившимися в разных концах кабинетами Ленина и Троцкого, на велосипед; этот матрос, в бескозырке, шинели и с посылками, видимо, и навел впоследствии писателя Успенского на образ почтальона Печкина.

Сам Ленин, спортсмен по духу, надеялся, что и другие люди устроены подобным образом, – а потому еще одной светлой идеей, направленной на стимуляцию производительности труда, стало устройство социалистических соревнований между рабочими коллективами.

Соревнование – которое выглядело в голове Ленина как состязание двух деревень из рекламного ролика для домохозяек: а ну, кто быстрее помоет посуду после праздника, у кого тут больше талантов? – должно заменить капиталистическую конкуренцию (которая, как мы помним из «Империализма как высшей стадии», отмирает, так как крупные монополисты просто делят рынки по кулуарной договоренности). И раз капитализм исчерпал свои возможности как прогрессивной системы – почему не посоревноваться с ним? Ведь потенциал у социализма – строя, где средства производства принадлежат самим трудящимся, – безграничен. Принуждение к веселому соревнованию – не только завуалированная попытка заставить людей надрываться за меньшие деньги; какой бы нелепой или лицемерной ни казалась эта идея Ленина, в тех обстоятельствах, в том контексте, она выглядела перспективной. Для раздираемого классовым конфликтом и бытовыми неурядицами общества, разочарованного результатами Февральского майдана, который принес только ухудшения, строительство такого понятного – как потопаешь, так и полопаешь – социализма выглядело не таким уж плохим стимулом: поверить, собраться – и еще раз пойти на жертвы ради новой мечты.

Действительность, однако, вносила в планы Ленина свои коррективы. Рабочие, которым внушали, что это они проделали колоссальный, исторический труд – совершили революцию, полагали, что теперь самое время откинуться в кресле, положить ноги на стол и насладиться привилегиями и благами, о которых позаботится их, пролетарское, государство. Ленина, трудоголика и перфекциониста, бесили «босяческие привычки» и «бестолочь», и он изо всех сил пытался внушить рабочим, что теперь-то как раз и надо засучить рукава: учись у немца, дергал он за рукав русского рабочего, учись работать так, как немец (и даже позднейшее ленинское планирование, по мнению историка Хобсбаума, «вдохновлялось немецкой военной экономикой 1914–1918 годов»).