Ленивый любовник (Сборник)

Без телефонного предупреждения отправился дождливым днем к моей очередной жертве. Я думал, что приглашу ее выйти под каким-нибудь предлогом или найду другой способ, если Рэчел Абрамс работает не одна или сам наткнусь на какую-нибудь преграду. Но девушка занимала только одну комнату, и работала без компаньонов. Я сказал, что хотел бы напечатать черновик. Подошел ближе. Схватил ее за горло. Она быстро потеряла сознание, и тогда я открыл окно, столкнул ее вниз и ушел. Правда, у меня не было времени на осмотр комнаты, у меня ни на что не было времени. Я сбежал на один этаж и сел там в лифт. Когда вышел из дома, ее тело лежало на мостовой, и вокруг него начала собираться толпа. Три дня спустя вместе с компаньонами я посетил вас и узнал, что опередил вашего человека, Гудвина, всего на две минуты. Правда, Гудвин отыскал записи, свидетельствовавшие о связи Рэчел Абрамс с Бертом Арчером, но если бы он застал девушку в живых, то узнал бы содержание романа Дайкеса.

Девять дней назад, когда мы пришли к вам, я спрашивал себя, грозит ли мне опасность, но верил, что как-нибудь выберусь. Вы знали о рукописи Берта Арчера и связывали ее с Дайкесом и с нашей фирмой. Это был конец. Факт, что вы обратили внимание и точно объяснили запись „Пс 146-3“, сделанную мною на полях заявления Дайкеса, лишь в малой степени увеличивал угрозу для меня. Мой угловатый почерк легко подделать, а компаньоны потребовали, чтобы я вместе с ними внушил полиции, что вы сфабриковали надпись, и этим поставил вас в трудное положение.

В среду, когда пришло письмо миссис Поттер, я не подозревал, что вы приложили руку к этому делу. Принял это как перст судьбы. Письмо принесли мне вместе с другой почтой, но оно было адресовано фирме, а не мне. Конечно, его видела секретарша, и мне пришлось показать его компаньонам. Мы все обсудили и пришли к выводу, что хорошо бы ознакомиться с содержанием рукописи. Для этого один из нас должен немедленно поехать в Калифорнии?. Были предложены разные кандидатуры для поездки, но я настоял на собственной и как старший компаньон добился своего. Ближайшим самолетом я вылетел в Калифорнию.

События, которые там произошли, вы знаете. Я был в отчаянном положении.

Оно стало угрожающим, когда в номере Финча я застал Гудвина. С этой минуты я считал свое положение безнадежным, но не думал капитулировать. От Гудвина вы узнали содержание рукописи. Мой донос станет всем известен. Но может быть, меня не обвинят в убийствах. В самолете, где Гудвин сидел лишь в нескольких дюймах от меня, я всю ночь строил планы и думал, как мне себя вести.

Из Лос-Анджелеса я позвонил одному из компаньонов, поэтому все были в конторе, когда я приехал туда утром, прямо с самолета. Все решили, что нужно поехать к вам и потребовать рассказать содержание рукописи. Я горячо предлагал другую программу действий, но на этот раз не смог их переубедить.

По дороге к вам я был уверен, что услышу что-нибудь о романе Дайкеса и моя роль в деле О’Маллея станет всем известна. Но вы нанесли другой удар.

Вы ничего не сказали о рукописи, но заявили, что вам не хватает пары фактов, чтобы перейти в наступление. Для меня в этом был только один смысл: собрав достаточно улик, вы собираетесь объявить о моем доносе, чтобы затем возбудить следствие по обвинению в убийстве, и вы не говорили бы об этом, если бы были плохо подготовлены. Я не знал, каких фактов вам недостает, но это не имело существенного значения. Я не сомневался, что уже нахожусь в ваших руках и вы ждете только удобного момента.

Компаньоны хотели после обеда обсудить создавшееся положение, но я сказал, что устал, и приехал сюда, в свою квартиру. Подсознание еще раз само вынесло решение: неожиданно и ясно я понял, что готов совершить самоубийство. Это не было моим решением, но я лишь подчинился чему-то неизбежному. Я еще не решил, оставлю ли я свидетельство своей катастрофы и событий, которые к ней привели. Пишу уже несколько часов. Сейчас я прочту все и приму решение. Если пошлю письмо, то адресую его вам. Ведь именно вы уничтожили меня. В конце я вернусь к тому, о чем писал вначале. Больше всего меня интересуют мотивы. Что, собственно, руководит моим решением послать вам эти несколько листов бумаги или уничтожить их? Однако, если бы я стал писать на эту тему, то никогда бы не кончил письма. Если я пошлю это письмо, не буду учить вас, как с ним поступить. Так и я: делаю в этот момент то, что считаю нужным».

Конец! Я выронил листки, старательно сложил их и всунул в конверт. Потом пошел наверх, в теплицу.

Вульф в новом желтом рабочем фартуке был в кладовке. Он внимательно осматривал корни нескольких образцов Дондрибиум, которые вынул из горшка.

— Ты должен это прочесть,— сказал я, протягивая ему конверт.

— Когда спущусь вниз.

— В одиннадцать здесь будет Крамер. Он будет недоволен, если ты начнешь читать в его присутствии. А если ты будешь разговаривать с ним, не ознакомившись с письмом, то я отказываюсь принимать участие в беседе.

— Что там?

— Полное признание. Анонимка с доносом. Три убийства.

— Хорошо. Только вымою руки.