Лео Бокерия: «Влюблен в сердце». Истории от первого лица

Я прочитал статью и сразу понял, что нашел именно то, что нужно. Передо мной лежала настоящая «терра инкогнита», неведомая и необъятная земля, на которой исследователя ожидало множество открытий. Причем тот, кто сумеет в числе первых освоить это пространство, способен принести громадную пользу и подарить полноценную жизнь многим людям, которые сейчас отчаянно нуждаются в лечении: никто не может помочь их больному сердцу с ускоренным ритмом. Да: предо мной был целый мир, в котором разнообразнейшие аритмии сочетаются с врожденными и приобретенными пороками сердца, с коронарной болезнью, – безграничное, совершенно пока невозделанное поле…

Я стал искать все, что только можно было найти, и оказалось, что над этой темой работают в мире всего только два центра – один в США, другой во Франции. Пришел к Бураковскому и рассказал о своей находке. «Замечательно! – Владимир Иванович был явно доволен. – Именно такое крупное и новое дело нам необходимо!»

Владимир Иванович не возражал против моих поездок в эти зарубежные центры. Более того, чтобы ускорить дело, он сам отправился к академику Борису Васильевичу Петровскому, министру здравоохранения СССР, и договорился с ним о зарубежной стажировке для меня. Личное обращение Бураковского значительно ускорило дело и сняло многие вопросы. Отправиться на стажировку за рубеж было в те годы очень и очень непросто.

Таким образом состоялась моя первая серьезная поездка за рубеж. Я стажировался в течение месяца в медицинском центре Дьюкского университета в США. Все, что мог, изучил капитально, самым подробным образом: привез целый чемодан записей и книг.

Затем в течение года мы, объединившись с талантливыми инженерами-электронщиками (работавшими, по сути дела, на голом энтузиазме), сумели создать оборудование, приборы и приспособления, каких в то время не было не только у нас, но и нигде в мире. Потом с замечательным инженером Авалиани и моим аспирантом Амираном Ревишвили (ныне академиком РАН) мы все эти приборы и оборудование отработали и довели до ума. В итоге был создан отечественный аппарат, с которым мы учинили настоящий прорыв в аритмологии.

Аритмии, как уже сказано, исключительно разнообразны и часто сочетаются с другими болезнями сердца. Еще недавно врачи в таких случаях были бессильны. Теперь мы получили реальную возможность успешно бороться с неизлечимым прежде недугом и возвращать людей к полноценной жизни.

В 1980 году было официально открыто специализированное отделение (такое, о котором я мечтал и где мог оперировать без ограничений, сколько хватало сил). Оно называлось отделением аритмий сердца. В этом отделении начала свою медицинскую биографию большая группа молодых специалистов – и первыми среди них были Амиран Ревишвили и Лена Голухова (сейчас она тоже академик РАН).

В такой работе все идет в плюс. Если делаешь много операций, то и результаты для обобщения и анализа получаешь интересные и убедительные. А мы очень много оперировали. Больных-то несметное количество, и пока что никто, кроме нас, им помочь не мог.

Параллельно мы вели исследования. Нам удалось понять основные механизмы возникновения и развития болезней, связанных с нарушениями ритма. Они заложены в самой структуре клетки сердечной мышцы, в том, как она работает. Это как раз и объясняет причины возникновения аритмий.

Известно, что последовательность сердечных сокращений задает синусовый узел, но для того чтобы команда из этого узла была исполнена, клетка должна находиться в определенном состоянии (существует у нее потенциал действия и потенциал покоя). Если разряд попадает в мышцу в период покоя, то происходит сбой ритма. Существует, конечно, много иных механизмов, но в основе всех сбоев лежит именно этот принцип.

Постепенно у нас накопился опыт. Было сделано две с половиной тысячи операций на открытом сердце у больных с аритмиями. При этом нужно учесть, что несколько лет ушло на эксперименты (когда мы свое электронное устройство и методы операций испытывали и дорабатывали на собаках).

В 1986 году мы получили за это Государственную премию СССР. Сейчас, оглядываясь назад, я поражаюсь тому, какая большая работа была проведена за относительно короткий период. Но мы трудились с огромным увлечением, буквально не замечая времени. Так всегда бывает, когда большое и полезное дело оказывается еще и крайне интересным.

Глава третья. Учителя

В пользу борьбы

Расскажу один из первых удивительных случаев в истории сердечно-сосудистой хирургии. В 1953 году была проведена первая операция на открытом сердце, которую сделал Джон Гиббон. И после этого успеха пришло пять страшных провалов: пять операций закончились смертью больных. Особенно грустно, что пациенты были дети. И тогда этот великий мастер, этот гениальный первопроходец ушел из хирургии вообще. Вот какая обрушилась на него психологическая травма!