Лео Бокерия: «Влюблен в сердце». Истории от первого лица

Представьте себе: рождается ребенок с синдромом гипоплазии левых отделов сердца. Это значит, что у него вообще нет левого желудочка, который формирует артериальное давление. У него нет митрального клапана. У него аорта 2 мм вместо 7–8 мм. Она питает только коронарные сосуды, поэтому малыш и родился живым. Мы делаем так называемую гомодинамическую коррекцию. Он, конечно, никогда не будет играть профессионально в баскетбол. Но после таких операций люди нормально живут, многие из них женятся, имеют детей. До 80–90 лет они не доживут, но 50–60 лет проживают. Это стоит того, чтобы за них бороться. Есть книжка, которую написали мамы, у которых родились такие дети. Ребятам уделяется очень много внимания, поэтому они растут ласковыми, внимательными и полезными для общества.

В течение первого года ребенок с синдромом гипоплазии левых отделов сердца должен пережить три операции. Но игра стоит свеч, это живой человек. Риск в течение этих самых трех операций может достигать 40 % в зависимости от выраженности патологии. Сколько бы вы ни говорили об этом пациенту, он не слышит. Он считает: раз согласился врач, значит, он был уверен, что у него получится. А не потому, что хотел сделать все возможное.

Или вот взрослый больной, который перенес тяжелый инфаркт миокарда и у него образовалась аневризма (выпячивание стенки сердца). Для того чтобы он дальше жил не хуже, чем до инфаркта, надо убрать эту аневризму определенным образом. Есть специальная техника, называется «геометрическая реконструкция левого желудочка». Почему так? Когда кровь поступает в левый желудочек, она приходит к верхушке, верхушка начинает сокращаться и выталкивает кровь в аорту, и дальше она идет по всему организму. Когда возникает аневризма, это взаимодействие нарушается. Поэтому нужно изменить геометрию, чтобы сохранить взаимодействие между верхушкой левого желудочка и аортальным клапаном.

Это риск, поэтому родственник или пациент обязательно подписывает бумагу, что он ознакомлен с возможными осложнениями. Однако если что-то случается, родственники начинают жаловаться. Я их понимаю, они теряют близкого человека, но это не значит, что они правы. Они могут быть правы, разумеется. Такие случаи, к сожалению, тоже есть, но в подавляющем большинстве случаев это обида на весь белый свет и на врачей в частности. Вот они и начинают писать невероятно оскорбительные вещи. Они пишут президенту, они пишут в министерство, они пишут в прокуратуру. В Следственном комитете создана соответствующая структура для этих разборок. Конечно, она должна существовать, тут вопросов нет. Но еще раз хочу повторить: должна быть симметричная система взаимодействия врача и больного. Если застрахован пациент, должен быть застрахован и врач.

Страхование пациентов

Весь мир работает по системе страхования со времен Бисмарка. Сегодня она есть и в России, но, конечно, тарифы не такие высокие, как хотелось бы для лечения пациентов. Понятно, что операцию на открытом сердце нельзя сделать за 6000 долларов, потому что там одноразовых принадлежностей только на 3199 долларов – это в Америке. А поскольку одноразовые принадлежности в основном производятся не у нас, понятно, что в России они будут стоить еще дороже.

Например, в Италии фактически государственная система медицины. Если человек работает, то из его подоходного налога часть денег переводится на страховку. Таким образом в итоге формируется нормальный страховой пакет, позволяющий делать всем гражданам сложные и дорогие операции.

Имея полноценную страховку, вы не обязаны идти в районную поликлинику или больницу. Вы идете туда, куда вам хочется. Сарафанное радио вам всегда сообщит, какая больница хорошая.

Производитель современного медицинского оборудования видит, что в больницу пришли большие деньги (страховые), и он готов делать для нее современное оборудование. Он создает предприятие и начинает производить оборудование небольшими партиями, он понимает, что оно понадобится завтра во многих местах, тогда он расширит производство. В результате запускается новое конкурентоспособное производство, не тратятся деньги на посредников и таможенные налоги, и начинается саморазвитие медицины.

Так что я надеюсь, что в смысле тарифов со временем появятся дополнительные возможности, потому что с этим непосредственно связано расширение географии оказания профильной помощи в Российской Федерации. 114 центров для нашей страны маловато. Например, в тех же Соединенных Штатах Америки операции на открытом сердце делают в 870 клиниках. Если считать, что у нас населения примерно вполовину меньше… Может быть, нам и не надо 400 клиник, но есть места, где, конечно, желательно было бы открыть специализированные клиники, где делают операции на сердце.

«Московский комсомолец»