Лес тысячи фонариков

– Осталось всего несколько месяцев, но ей было непросто все это время. Она плохо себя чувствует. Мне страшно не хочется уезжать, но у меня нет выбора.

– Его величество не позволил вам остаться с беременной женой?

Карлик вновь слегка улыбнулся.

– Не все из нас могут похвастаться влиянием на него.

Сифэн хватило совести покраснеть.

– Пока вас не будет, я каждую неделю буду посылать кого-нибудь проведывать Акиру. Обещаю, о ней позаботятся.

– А вы? – ласково спросил он. – О вас позаботятся?

Она взмахом ресниц смахнула слезы.

– Не так, как я привыкла. Теперь нет.

Он ждал, но Сифэн не могла продолжать. Она знала, что если она скажет что-нибудь еще, то заплачет, и ей не хотелось огорчать Вэя еще больше. Да и что она может сказать?

– Я любила его и изо всех сил оттолкнула от себя свое счастье.

Но Сиро, казалось, понял то, что она не смогла выразить словами. Он коснулся ее руки, и успокаивающее тепло его пальцев дало ей некоторую иллюзию утешения.

– Прощайте, дорогая, – сказал он мягко, и, когда он отвернулся, она на мгновение встретилась глазами с Вэем. Ей показалось, что она вот-вот упадет под его не оставляющим надежды взглядом.

Процессия повернула и выехала за дворцовые ворота, и среди отъезжающих находился человек, который более, чем кто бы то ни было, был достоен ее любви. Она представила, как они возвращаются и в их рядах насчитывается одним всадником меньше, представила, как она пытается отыскать глазами знакомую фигуру и не может. Никогда не сможет вновь увидеть его.

Она приложила к губам стиснутую в кулак руку, страстно желая, чтобы он обернулся.

– Мое сердце принадлежит тебе, – скажет она ему одними глазами так, что он увидит, он поймет, как ей тяжело. – Мое сердце всегда принадлежало тебе.

Но он, не оборачиваясь, смотрел перед собой, пока они не исчезли из виду. И она знала, что юноша, любивший ее, вплетавший полевые цветы в ее длинные черные волосы, оставил ее навсегда.

Госпожа Сунь не умерла.

Она определенно выглядела как живая. Нечто, содержавшееся в воде горячего источника, способствовало сохранности ее тела, и оно оставалось таким же свежим, как три месяца назад, когда Сифэн столкнула его туда. Со своим бледным умиротворенным лицом в ореоле угольно-черных волос и слегка приоткрытыми, словно ожидающими поцелуя, губами, она казалась просто спящей, лежа в воде.

Сифэн почти ожидала, что она в любую минуту может открыть глаза. Она вновь и вновь возвращалась в пещеру, проверяя, не проснулась ли наложница. По утрам она обычно просыпалась в холодном поту, воображая, что ночью это наконец случилось, что в следующий раз, придя в пещеру, она не найдет там госпожи Сунь, которая выйдет наверх, чтобы рассказать правду о произошедшем в ночь ее исчезновения.

– Неудивительно, что ты преследуешь меня, – говорила она наложнице. – В моей жизни это обычная история.

Боль от того, что Вэй оставил ее, никогда полностью не отпускала Сифэн. В этом состояла неопределенность ее собственной судьбы, которая с каждым днем вместо того, чтобы становиться яснее, казалась все более непрочной. Императрица Лихуа, несмотря на свою болезненность и слабость, продолжала жить. Женщина, которая, скорее всего, представляла наибольшую угрозу для Сифэн, – царица, к которой благоволили тэнгару

, Шут – продолжала жить.

К этому добавлялось продолжающееся молчание Гумы, с которой Сифэн, несмотря на все старания, не могла связаться. Об этом свидетельствовали истощающийся запас курений и растущее число мертвых крыс в воде, но никакое количество живой крови не способно было вновь развеять отделяющую их друг от друга пелену тумана. Однажды она даже задумалась о возможности найти еще одно человеческое сердце, но риск был слишком велик. Кроме того, в то время, как госпожа Сунь была для нее угрозой и заслужила свою участь, Сифэн не находила оправдания для использования с этой целью чьей-то невинной жизни.

Что произошло с ее матерью? Быть может, Гума умерла в этом обветшалом доме, не имея рядом с собой никого, кроме служанки Нин, чтобы прийти на помощь? Одинокая и забытая, как и сама Сифэн.

– Нет, не одинокая, – раздался шепот. – Никогда не одинокая.

Но ей не хотелось сейчас разговаривать со Змеиным Богом, видя перед собой его проницательные глаза, поэтому она поднялась и вышла из святилища. Она вошла через ворота в город женщин, натягивая на уши меховой капор. Это был очередной подарок от Цзюня, которому хотелось встречаться с ней чаще раза в неделю.

Издалека пришли вести, что на другом континенте наемники захватили в плен второго сына Императрицы Лихуа. Наследный принц настаивал на том, чтобы лично отправиться на переговоры об освобождении брата, и Императору пришлось применить всю свою власть, чтобы удержать его дома. Младший принц был смертельно болен, и, если бы Наследный принц не послушался, Цзюнь рисковал потерей всех троих наследников.