Леший

Я остановился около материнского дома: светилось лишь кухонное окно. «В этом краю меня никто не знает, кроме старых надежных друзей по далекому детству, – сказал я сам себе. – Можно быть совершенно спокойным. Меня не расколют, как грецкий орех…»

Глава 11

Утро встретило меня назойливым треском сорок. Две белобоки, тряся от натуги хвостами, выясняли отношения в черемухе возле окна. Трескотня стояла невероятная. Я с шумом захлопнул форточку. Сороки вскинулись на крыло и, бултыхаясь в воздухе, запорхали через дорогу к соседней березе.

На часах было пять. Если снова лечь, то едва ли уснешь. Черт принес белобокое отродье. Нашли место для общения!

Мать спала. У нее бронхиальная астма, поэтому она поздно вставала.

Вышел во двор. Прохладно. На огороде роса. Солнце в сиреневом мареве стоит за рекой, над пихтами. Пастух молча прогнал общественное стадо на задах, и все опять стихло.

Вернулся домой, поставил на плиту чайник и начал писать отчет о предстоящей операции. Неизвестно, как сложится моя дальнейшая судьба. Возможно, карьера, будь она не ладна, на этом оборвется. Но я обязан, согласно инструкции, составлять отчет почти что каждодневно. Во всяком случае, в отчете должны присутствовать основные идеи задуманного, главные задачи и заключение. Заключение пишут по возвращении. Оно должно быть выдержано в строго официальном деловом стиле. В отчете должны фигурировать лица и события. Собственные поступки должны быть мотивированными. Возьмет начальник отчет и сразу увидит, чем занимался его подчиненный на протяжении прошлой декады. Пригласит, если нужно, психиатра с навыками шифровальщика (или наоборот), иначе не прочитает. Таковы правила. Их писали не на пустом месте.

Чайник на кухне давно фырчал, но мне было не до него: я переживал вдохновение. Неплохое сочинение получилось: «Здравствуй, дорогая бабуля! Во первых строках моего небольшого письма спешу сообщить, что жив и здоров, чего и вам всем желаю. Как я раньше писал, можно сказать, что жив только наполовину. Остальная моя часть словно умерла. Такая моя жизнь. Хорошо еще, что есть на что жить и чем пахать землю. Инструменты получил по наследству исправные, в полном наборе. Деньжонки тоже. Как только вновь обнищаю, опять обращусь к тебе, потому что больше не к кому: родня вся наша здесь попала под влияние к начальнику цеха. Вчера хоронили одного дяденьку. Вся родня собралась. На поминках выпили, и все жаловались на этого начальника цеха. Занимается, говорят, нехорошими делами. В общем, заставляет делать в цехе не те болванки, какие необходимы, а какие-то другие, и все недовольны.

Начальник, говорят, раньше был аптекарь. Пилюли делал и продавал. Теперь он стал начальником огромного цеха. Здесь есть всё, но аптеку он не бросил. Он ее только расширяет с каждым днем и окончательно обнаглел, потому что ему законы не писаны. Всех мастеров понизил, а одного, нам он с родни приходится, хотел отправить на покой. Тот расстроился, пошел к своему другу и там выпил, а когда возвращался, то на него напали фулиганы и зарезали. Вот его и хоронили вчера.

Рядом с нашим цехом стоит еще один, но он весь за колючей проволокой, за высоким забором. Так этот паразит туда теперь руки тянет. Хочет подключить и его к производству своих болванок и поганых пилюль. Да и не пилюли это, а сплошная дурь женатая, как говорит мой сродный брат. Неужели у нас здесь все такие больные, чтобы им требовались одни пилюли, баба?

Цех стоит в самом тупике. К нему идет железка, а с боку река. Вот и подумал, как видно, этот начальник перебраться в другой цех. Но для этого, говорит родня, ему позарез нужен журавль. Будь у него в руках журавль, давно улетел бы. А так, без крыльев, руки у него коротки. Зажигалки, которые вы мне прислали, мне понравились. Никому продавать не буду. Самому пригодятся. Еще раз напоминаю, что с пахотой справлюсь один. В крайнем случае, родня здешняя поможет.

Работать в цехе стало плохо. Все локти у людей в занозах, а начальнику хоть бы хны. Ему это даже нравится. А куму все равно. Он мог бы помочь, но не буду к нему обращаться. Обойдусь сам, потому что кум потом будет меня славить на каждом углу. Так мы и живем, бабуля. Без братца мне скушно. До вас далеко, но я не унываю. Сама не болей. Писать мне особо некогда. Черкну пару строчек через недельку, если будет время и позволит здоровье».

Я закончил писать и спрятал бумагу под скатерть. Завтра надо будет из города отправить послание «бабушкиного внучка». По факсу надежнее. Пусть гадают. Мне их думы здесь до лампочки, потому что я в большом долгу за напарника перед здешним начальником «цеха». Задолжали мы оба.