Лето злых духов Убумэ

– В тот день… тогда еще продолжались новогодние выходные, и я помню, что было довольно холодно. Мой муж никогда не праздновал ни Обон[89], ни Новый год, – он всегда работал в своей лаборатории. Каждый день после ужина и до отхода ко сну он имел обыкновение запираться в лаборатории – в тот день было так же. Мне кажется, было около полуночи, когда он вернулся в нашу спальню.

– Вы не заметили в его поведении ничего необычного? Он не показался вам задумчивым или чем-то обеспокоенным?

– Нет, напротив… он был в прекрасном расположении духа. Но я хотела, чтобы он прекратил работать хотя бы на новогодние праздники… поэтому была рассержена.

– У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, почему ваш муж был в хорошем настроении?

– Я не знаю. Хотя он сказал что-то о том, что его исследования завершены, но я должна признаться, что совершенно не представляю, что он исследовал.

– Завершены? Так он сказал?

– Да… мне кажется, что да.

Означало ли это, что он создал гомункулуса? Неужели Фудзимаки-си собственными руками совершил столь богопротивное деяние – создал искусственного человека? Изготовил живую куклу в пробирке?.. От отвращения каждый волосок на моем теле встал дыбом.

– Что произошло потом?

– Потом… воспоминаний до того момента, как началась наша ссора… их у меня нет.

– У вас нет воспоминаний? Вы хотите сказать, что забыли об этом?

– Люди, которые… которые часто пьют саке… у них бывает так, что они теряют воспоминания о том или ином месте или моменте времени. Возможно, со мной произошло нечто подобное. Есть промежуток времени, воспоминания о котором выпали из моей головы, как выпадают волосы. Я ничего не могу вспомнить.

Я пришел в отчаяние от этого признания. Самая важная часть истории была скрыта в тумане забвения. Действительно ли она утратила воспоминания или же просто молчала об обстоятельствах, которые хотела скрыть, – об этом я никак не мог судить наверняка. Но, как бы то ни было, не обладая способностью Энокидзу к зрительным галлюцинациям, которые можно было назвать «отражениями воспоминаний», я никак не мог выяснить, что произошло в ночь исчезновения Фудзимаки.

– Я помню… испуганное лицо моего мужа, когда он входил в эту комнату, как будто спасаясь бегством… как он торопливо закрывал за собой дверь. Вокруг были в беспорядке разбросаны вещи… вероятно, это я их швыряла… но затем, сколько бы я его ни звала и ни стучала в дверь, он мне не открывал. Мне кажется, в ту ночь я впала в безумие и пребывала в нем до того самого момента, когда утром пошла посоветоваться с моим отцом и Найто-саном.

– Ваш муж сам закрыл за собой дверь?

«Я уже слышал этот вопрос раньше…»

– Да. Он все время повторял: «Почему? Почему?»

– «Почему?», вы говорите? Что это значило?

– Я совершенно не понимаю.

– Почему?.. Вот как.

Мне показалось странным, что человек, закрывавший за собой дверь, чтобы запереться в комнате, задавал подобный вопрос… в этом было что-то неестественное.

– На полу… в вашей спальне были следы крови. Вам об этом что-нибудь известно? В соседней комнате на ковре под кроватью была обнаружена кровь.

– Неужели… я ничего об этом не знаю. И у меня нет на этот счет никаких предположений. Возможно, в какой-то момент мой муж или я поранились. Когда я пришла в себя и успокоилась, то заметила, что все мое тело было покрыто синяками… и, хотя мне кажется, что я стирала что-то похожее на кровь с пола, прибираясь в разгромленной комнате… я не могу припомнить этого отчетливо.

– Когда вы прибирались в комнате?

– На следующее утро. Поскольку муж не выходил из библиотеки… моя тревога достигла своего крайнего предела… думаю, я начала делать уборку, чтобы отвлечься. Возможно, я полагала, что, если все приберу и подожду, он выйдет.

Что я мог на это ответить? Было совершенно очевидно, что в момент произошедшего Кёко была не в себе. Когда же рассудок и спокойствие вернулись к ней, она собственными руками уничтожила все вещественные свидетельства, которые могли бы помочь ей вспомнить, что произошло.

Все, что сказала Кёко после этого, по большей части совпадало с показаниями Найто. Когда она протиснулась мимо Найто и вбежала в библиотеку, то обнаружила, что в комнате никого не было, – и все, что ей оставалось, это застыть посреди пустого пространства в ужасе и изумлении.

Я не мог заставить себя спросить, были ли между ней и Фудзимаки-си какие-либо супружеские отношения. Не потому, что мне было неловко, но из-за того, как Рёко на меня смотрела – ее пристальный взгляд останавливал меня. Разговор, по всей видимости, отнял у Кёко много сил: ее дыхание было затрудненным и хриплым, плечи поднимались и опускались в такт вдохам и выдохам.

У меня закончились вопросы, и при этом я нисколько не продвинулся в расследовании.

«С того момента, как пришли сюда, мы нисколько не продвинулись. Единственный, кто думает, что мы чего-то добились, – это ты, Сэки-кун».