Если Гущин знал, где скрывается Вячеслав — а Яна в глубине души не сомневалась, что так оно и было — то что вынудило его вступать в переговоры с Захарычем, что заставило продать своего друга? Ведь Вячеслав щедро заплатил ему за пособничество в деле инсценирования самоубийства. Или Вячеслав сделал нечто такое, что изменило отношение к нему Гущина, или Гущин просто решил подзаработать, забыв о дружбе?
Яна сделала очередную затяжку и глотнула кофе. Она забыла на пару минут, что в ее спальне покоится труп. И вдруг, вспомнив, вздрогнула. Но тут же услышала шум мотора и вслед за ним — клацанье калитки.
Это был Руденко со следственной бригадой. Два матерых санитара и толстенький лысоватый врач с короткой шеей и живыми глазами важно продефилировали в спальню. Врач кивнул Яне, даже улыбнулся и, сделав серьезное лицо, что-то сказал санитарам.
— Там? — махнул он рукой в сторону спальни.
— Да, проходите, — машинально ответила Яна.
Не успела широкая округлая спина доктора скрыться в тусклом оранжеватом облаке спальни, как в дом громко ввалился Руденко. Его сопровождали Самойлов и Канарейкин. А следом вошли три человека в штатском с озабоченными хмурыми лицами. Они деловито проследовали в спальню.
Семен Семенович достал сигареты и прикурил от дешевой пластиковой зажигалки.
— Как самочувствие? — поднял он на Яну пристальный взгляд.
— Нормально, — грустно усмехнулась Яна.
— Чего у тебя Гущин делал, можно спросить? Все равно ведь показания будешь давать…
— Последние два дня, — с горькой улыбкой сказала Яна, — я только и делаю, что даю показания.
— Это ты сама виновата, — нравоучительным тоном произнес Руденко, — не надо было, матушка, вмешиваться. Так чего у тебя этот адвокат делал?
— Соблазняла я его, — судорожно рассмеялась Яна.
— Что это тебя на адвокатов потянуло? — с озадаченным видом приподнял свои густые пшеничные брови Руденко.
— Там, в комнате, к столу приклеен диктофон, — Яна снова закурила. — Не знаю, может ли пленка служить доказательством. Я ведь тебя приглашала… — с легкой укоризной посмотрела она на Три Семерки.
— Доказательством чего? — Руденко еще больше удивился. — Канарейкин, принеси диктофон, — скомандовал он.
Канарейкин поспешил в спальню.
— Того, — Яна вытянула ноги и покрутила затекшими ступнями, — что Горбушкин жив и того, что он вместе с этим адвокатом убил некого гражданина с целью инсценирования самоубийства. Разыграл, одним словом, спектакль.
— Погодь-погодь! — поднял руку Руденко. — Я ничего не понимаю!
В его голосе звучала досада, переходящая в раздражение. Яна принялась рассказать ему о своем видении. К этому моменту вернувшийся из спальни с диктофоном Канарейкин беспокойно мялся на месте.
— Чего стоишь, включай, — нетерпеливо сказал Руденко.
Канарейкин повиновался. Когда пленка, на которой был записан гипнотический допрос, а также звуки стрельбы и звон стекла, кончилась, изумленный Руденко на пару минут притих. Яна молча наблюдала за его реакцией.
— Разберемся, — спрятал он в карман протянутую ему Канарейкиным кассету. — Так что ж ты мне в прошлый раз о своем видении не рассказала? — с подозрением и обидчивым недоумением глянул на Яну Три Семерки.
— А ты бы мне поверил? Знаешь, что бы ты сказал? — Яна усмехнулась горькой усмешкой стоика, привыкшего наталкиваться на людское непонимание и мириться с ним. — Ты бы сказал, что нужны доказательства, а откровения к делу не пришьешь.
— Это правда, — миролюбиво подтвердил Руденко, чувствуя стыд и неловкость за высказанный упрек.
— Вот поэтому даже мне приходится использовать технические средства, — невесело усмехнулась Яна. — Придется теперь эту игрушку всегда носить с собой и держать наготове.
Из спальни доносились строгие голоса, которые Яна мысленно сравнивала с пружинистой мускулатурой тренированного тела. Та же подтянутость, безукоризненность, прямота и сдержанная сила.
— Думаешь, это он убил Шкавронского? — с наивным выражением лица спросил Три Семерки.
— Возможно, — вздохнула Яна, почувствовав вдруг неимоверную усталость. — Они же были компаньонами. Ты, кстати, не наводил справок, каковы условия владения капиталом в их бизнесе?
— Случайно наводил, — приободрился Руденко, обрадованный тем, что может дать полезную информацию. — В случае смерти компаньона его доля переходит к прямым наследникам, то бишь близким родственникам, если же таковых нет — к другому компаньону. У Шкавронского единственная родственница — это жена, у Захарыча — сестра.
— А ты нашел Захарыча?
— Нет, — с сожалением вздохнул Руденко, — как сквозь землю провалился.
— А что в офисе?
— Да там всем заместитель его распоряжается… Женщина… Видать, любовница.
— Где находится офис?
— Даже не думай об этом! — махнул рукой Руденко. — Мало тебе адвоката?
— Да не переживай ты так! — глухо засмеялась Яна. — На тебя страшно смотреть!
— А мне за тебя страшно, — Руденко с укором посмотрел на Яну, — выбрось все это из головы. Видишь, что тут твориться…
— Я все равно узнаю, — хитро и жестоко улыбнулась Яна, — лучше скажи.
Руденко упирался. Яна не стала настаивать. Она вернулась к разговору о Горбушкине.