Летучий корабль

Все, что я пока что могу им написать. Будто я и вправду уехал проветриться на пару недель. Впрочем, на протяжении всего предстоящего года я буду немногословен, потому что не смогу рассказать им о той жизни, которая все больше и больше будет становиться моей. Зато буду жадно ловить каждое их ответное слово, потому что у них не будет особых тайн от меня. Или все же будут? Порой мне кажется, что они рассказывали мне далеко не все, но когда так долго не видишься — что ты можешь понять о том, насколько искренни и откровенны с тобой твои оставленные друзья? И, нажав на кнопку «отправить», я с чувством выполненного долга иду прогуляться. Потому что теперь, когда паутина ужаса распалась, перестав сковывать меня по рукам и ногам, я чувствую себя туристом, странником, путешественником, первооткрывателем. Да кем угодно. Словно весь необъятный мир, в который я только что пришел, готов стать моим. Я просто могу дышать, и редкие полицейские, которых я встречаю на улице, теперь не видятся мне отряженными за мной в погоню посланцами — они просто заняты своей работой, только и всего. И им нет дела до бледного изможденного вида англичанина, переходящего улицу, чтобы выпить в кондитерской чашку кофе. А мне в кои-то веки нет дела до них — круассаны, выложенные в витрине, выглядят на удивление аппетитно. Я поглощаю свой нехитрый завтрак, листаю купленный журнал, разглядываю прохожих, иду прогуляться вдоль изящных белых, желтых и мятно-зеленых фасадов, поднимаюсь в гору, чтобы в итоге оказаться на смотровой площадке, с которой просматривается весь город, вытянувшийся в море, подобно широкому языку. Или нет, словно отпечаток ноги на песке. Я просто человек, просто живу, разглядываю памятник какому-то уроженцу этих мест, кажется, любителю старины и местной истории. Улыбаюсь местным пестрым кошкам, что беззаботно и независимо бродят по парку, не обращая на меня ни малейшего внимания. А потом еще долго смотрю на город и скалы, окружающие бухту, курю, брожу вдоль канала, рассматриваю катера, лодки и маленькие яхты, удивляюсь молодым светловолосым людям, волокущим за собой целые оравы детишек. Когда они только успевают обзавестись таким семейством? Многим на вид нет еще и тридцати… В общем, я глазею на город, а вот он мною совершенно не интересуется, и я теперь могу точно сказать — мне это нравится. Это именно то, чего мне хотелось все последние месяцы. Хотя, какие там месяцы? Наверное, мне недоставало этого уже много лет, с тех самых пор, когда ныне покойный Гарри Поттер осознал себя неким центром магического мира. Раствориться в мире, слышать чужую речь, точно зная, что никто из этих людей никогда не заговорит обо мне.

Когда мне было восемнадцать, и наступило то наше первое лето, в которое мы точно знали, что никто из нас больше не должен умереть, было, наверное, так же хорошо. Тогда я тоже ощущал необыкновенную легкость, свободу и …да, тогда еще и всеобщую любовь. А вот теперь не хочу — ни любви, ни ненависти, ни равнодушия, впрочем, тоже обращенного на меня. Быть прохожим, незнакомым парнем с рюкзаком и хотдогом в руке, читать вывески, заходить в магазины, вертеть в руках фигурки троллей, которые населяют здесь, кажется, все сувенирные лавочки. Я даже куплю себе одну. На память. Пусть она станет первой покупкой Юэна Эванса в его маггловском мире. Беру в отеле схему движения местного транспорта, расписание паромов, чтобы завтра отправиться в дальнейший путь уже осмысленно, пусть и не всегда запоминая имена городов, куда дорога сама собой приведет меня, но осознавая каждую минуту своей жизни.