Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня

Цель – вся последняя цель, скрыта от нас, как и не может быть иначе для того ограниченного разума, которым мы обладаем. Но вполне ясно для нас то, чего хочет от нас хозяин: та ближайшая цель, к которой мы стремимся. Цель эта, – как говорит нам высшая мудрость людская, наш разум и опыт, и наше чувство, есть приближение всё к большему и большему совершенству всего существующего. Средство для этого есть единение всех существ, достигаемое для каждого отдельного лица устранением всего того, что мешает единению и увеличению в себе любви. [14]

…Два различных мировоззрения: одни люди считают, что нужно действовать в виду указываемой нам нашим рассудком и разумом видимой цели наибольшего блага людей, и средствами, тоже указанными нам нашим рассудком и разумом; другие, – мы, – считаем, что нужно действовать для не видимой нам цели, приближение к которой достигается исполнением указанной нам в нравственном законе воли божьей, отступление от которой ради близоруких указаний наших рассудка и разума всегда составляло главный соблазн, породивший и поддерживающий зло в мире.

Разница в том, что первые верят в свой разум, в то, что цель, указываемая им их разумом, есть действительная, настоящая цель жизни; вторые же верят в то, что исполнение воли бога – нравственного закона, как бы оно ни странно казалось нашему разуму, самым сильным, действительным и быстрым способом ведёт к достижению того самого царства божия на земле, которое мы предугадываем и предчувствуем… [15]

…Вопрос зачем? есть условие нашей отделённости, есть признак нашей слабости. Для Бога нет: зачем? Зачем есть только для нас, для существ отделённых, частичных, смутно сознающих то, что жизнь их есть служение. И потому при каждом поступке возникает вопрос, который, собственно, значит: то ли я делаю, что мне велено. Цель есть такое же показывающее неполноту человека и его разума условие, как пространство и время. [16]

Мы, люди (…) – орудия высшей силы. То, что делает нашими жизнями эта Высшая Сила, мы не знаем и не можем знать, как не знает клеточка моего тела, что я делаю и для чего. И потому всякая мною поставленная себе цель, не совпадая с недоступной мне целью Высшей Силы, нарушает исполнение этой цели. Не настолько, чтобы цель эта не достигалась – цель эта тем или иным способом всегда достигается – но настолько, что я лишён блага чувствовать – сознавать единство своей жизни с Высшей Силой. Так что цель, к достижению которой свойственно стремиться человеку, не может быть цель, доступная человеку, а может быть только одна: слияние с волей Бога. Слияние это достигается любовью. [17]

Для того, чтобы найти благо своё, надо стремиться к благу других. Лучшее, единственное средство служить себе, это служить людям (…). Для того, чтобы содействовать благу людей, для того, чтобы служить людям, надо служить Богу, т. е. не иметь целью благо людей, а только исполнение воли Бога (…), и достигнешь и блага людей, и своего. – Это непреложный закон. [18]

…Ни одна цель не достигается прямым стремлением к ней, а всегда попутно при стремлении к высшей цели. (…) Сознание своей participation (причастность (фр.)) с Божеством неизбежно ведёт к нравственной жизни; к поступкам нравственным и к воздержанию от безнравственных. [19]

«Человек слаб, надо дать задачу по силам», – говорят люди. Это всё равно, что сказать: руки мои слабы, и я не могу провести линию, которая была бы кратчайшая между двумя точками; поэтому я, чтобы облегчить себя, желая проводить прямую, возьму за образец кривую или ломаную.

Чем слабее моя рука, тем совершеннее мне нужен образец. [20]

…Идеал – только тогда идеал, когда он СОВЕРШЕНСТВО. Направление только тогда может быть указано, когда оно указывается математически, не существующей в действительности, прямой. [21]

…В действительной жизни всякий поступок лучшего человека и вся его жизнь всегда будут только практическим компромиссом – взаимодействующей между его слабостью и его стремлением к достижению совершенства. И такой компромисс на практике – не есть грех, но необходимое условие всякой христианской жизни.

Великий грех же есть компромисс в теории, намерение понизить идеал Христа с целью сделать его осуществимым. (…)

(…)

(…) Чем больше мы будем хранить в памяти идеал прямой линии как кратчайшего расстояния между двумя точками, тем ближе мы подойдём к проведению прямой линии в действительности. Чем чище мы сохраним идеал совершенства Христа в его недостижимости, тем ближе подойдём к нему в действительности. [22]