Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня

…Как ни важно хорошо жить, едва ли не важнее всего хорошо умереть. Дурная, непокорная смерть ослабляет влияние хорошей жизни; хорошая, покорная, твёрдая смерть искупляет дурную жизнь. [139]

…Самая кажущаяся хорошей и значительной жизнь может сделаться ничтожной последними годами или часами, и наоборот. [140]

Равновесие

Надо жить, проходя между двумя одинаково опасными утёсами Харибды и Сциллы: желания умереть и желания продолжать жить. Хотеть умереть – не будешь работать, не хотеть умереть – значит, что работаешь для себя, а не для Бога. [1]

…Работа (…) не только не есть сама в себе добродетель (…), а может быть если не пороком, то причиною его; человек, увлекаясь работой, как пьянством, пренебрегает своей духовной жизнью, ставит обязанности перед делом впереди обязанности перед людьми… [2]

Как человек, живущий для славы людской, жертвует своей животной личностью для славы, но не может пренебрегать ею вполне, потому что она, его животная личность, есть необходимое условие его деятельности для приобретения славы, так же точно и человек, живущий для исполнения воли Бога, жертвуя и личностью, и славой людской для исполнения воли Бога, не может вполне пренебрегать ни телом, ни славой людской, потому что и то, и другое суть орудия исполнения воли Бога, может соблюдать их в той мере, в которой они нужны для исполнения воли Бога. Трудно найти эту середину – лезвие (…), и аскетизм для аскетизма, и юродство для юродства – грех. [3]

В мечте есть сторона, которая лучше действительности; в действительности есть сторона, которая лучше мечты. Полное счастье было бы соединение того и другого. [4]

Я могу временами жить для Бога, помня смерть, думать только о своей душе, об улучшении её таком, какое нужно не только здесь, но и там. Могу и жить для этой жизни, отдаваясь своим стремлениям. Но того, чтобы соединить и то, и другое, этого я не могу. А это одно и нужно. [5]

Нет успокоения ни тому, который живёт для мирских целей среди людей, ни тому, который живёт для духовной цели один. Успокоение только тогда, когда человек живёт для служения Богу среди людей. [6]

Живя с людьми, не забывай того, что ты узнал в уединении. И в уединении обдумывай то, что узнал из общения с людьми. [7]

Совершенствоваться нельзя, живя постоянно в суете мирской, и ещё меньше возможно, живя постоянно в уединении. Самое выгодное условие для совершенствования это – то, чтобы в уединении вырабатывать и утверждать своё мировоззрение и потом, живя в мире, применять его к делу. [8]

Действительно существует только «я» – моё сознание. Скажут: «если так, то ничего нет; нет жизни или смысла её». Это неправда. Жизнь в уяснении, а это уяснение может происходить только в мире временном и пространственном, который сам в себе не имеет значения, но необходим для работы уяснения сознания. [9]

Ничто духовное не приобретается духовным путём: ни религиозность, ни любовь, ничто. Духовное всё творится материальной жизнью, в пространстве и времени. Духовное творится делом. [10]

…Для чего Бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя в отдельные тела существ и в тело отдельного человека? Для чего существо духовное и единое как бы разделилось само в себе? Для чего божественная сущность заключила себя в условия отдельности и телесности? Для чего бессмертное заключено в смертное, связано с ним?

И ответ может быть только один: тот, что сделалось это для того или потому, что только при этой отдельности существ есть стремление к благу и осуществление его. [11]

Не будь нераздельного духовного существа, заключённого в пределы, не было бы жизни. Жизнь есть единство в разделённости, или разделённость в единстве. [12]

…Только во времени и пространстве, т. е. в состоянии отделения себя от Всего, может быть жизнь, т. е. движение, т. е. стремление к расширению, просветлению. Если бы не было отделения частей, не было бы движения, не было бы жизни. Бог, говоря общепринятым языком, был бы неподвижный, один; теперь же Он живёт с нами, нами – всеми существами мира…

(…) Без ограничения пространства и времени не было бы нас, не было бы блага нашей жизни, состоящей в расширении, просветлении. Так что не жаловаться надо на наше ограничение, а радоваться, благодарить за него. [13]

Только благодаря времени, движению, возможно осуждение себя, раскаяние и, вследствие этого, радость духовного роста.

Только благодаря пространству, отделённости, возможна любовь и радость её.

Для не движущегося и не отделённого существа – для Бога – нет ни радости духовного роста, ни блага любви. [14]

Временная жизнь в пространстве даёт мне возможность сознавать свою безвременность и духовность, т. е. независимость от времени и пространства.

(…) Если бы не было движения во времени и вещества в пространстве, я бы не мог сознавать свою бестелесность и вневременность: не было бы сознания.