Лгунья

Только бы они все не испортили. Что бы ни случилось, мне необходимо самой сказать дяде Ксавье правду. Я не хотела, чтобы что-то омрачило завтрашний день, последний день его любви ко мне.

Он поднялся по лестнице вместе с ними, чтобы показать дорогу.

— Она не вполне здорова, – говорил он. – Не вздумайте ее расстраивать.

Они отвечали вежливо, но с прохладцей. Я представила картину: он вертится у них вокруг ног, как разъяренный терьер, норовя цапнуть за лодыжку. Они закрыли дверь перед его носом.

Это снова был Пейроль и его миниатюрный дружок.

Tante Матильда продолжала тихо вышивать. Они с Пейролем обменялись несколькими быстрыми фразами по–французски. Ее племянницу мучают боли, сказала она, и если они не возражают, она хотела бы остаться в комнате на тот случай, если мне понадобится ее помощь. Пейроль согласился. И извинился за то, что вынужден нас побеспокоить.

— Садитесь, месье, – tante Матильда указала на пару жестких стульев у окна, но они отклонили предложение. Они не отнимут у нас много времени, сказали они, им нужно только вернуть мне паспорт.

— Спасибо, – сказала я, забирая паспорт. И бросила быстрый взгляд на tante Матильду, пытаясь понять, уловила ли она важность происходящего. Ведь я собиралась ехать в Англию без паспорта. Она уловила.

— Вы очень вовремя, месье, – заметила она, считая стежки на вышивании. – Моя племянница собралась завтра уезжать.

— Меня ждет работа, – сказала я. оправдываясь; можно подумать, это требовало объяснений.

— Не могли бы вы вот здесь расписаться… – Пейроль протянул мне листок бумаги, похожий на какой-то рецепт. Я не стала его читать. Притворилась, что читаю, а сама лихорадочно соображала: какова же настоящая цель их визита. Было что-то не то в том, как они стояли, как смотрели на меня, мне это очень не нравилось. Может, возврат паспорта – всего лишь уловка, чтобы выманить у меня подпись. Или они хотели вынудить меня бежать, чтобы потом проследить за мной. В любом случае я ничего не могла поделать. Я расписалась. Я рассчитывала, что к тому времени, как они сравнят мою подпись с образцом, явно полученным из Англии, и решат, что между ними нет ни малейшего сходства, я буду в Марселе и дядя Ксавье уже узнает правду. Если они протянут с этим еще двадцать четыре часа, мне будет уже неважно, к какому заключению они придут.

— Спасибо, мадмуазель, – сказал Пейроль. Он даже не взглянул на подписанный листок. Он был слишком умен для этого. Сложил его и сунул в карман. – Да, и еще одно, – небрежно добавил он. – Вы часто навещаете своих родственников во Франции?

— Нет, – ответила я.

— Когда вы были здесь в последний раз? Не было смысла врать.

— Много лет назад. Мне тогда было восемь. Я заметила мимолетное, почти неуловимое выражения удовлетворения в лице коротышки.

— Восемь лет, – произнес Пейроль. И обернулся к tante Матильде. – Это очень давно. Ваша племянница, должно быть, сильно изменилась с тех пор.

Tante Матильда подняла глаза от вышивания и улыбнулась.

— До неузнаваемости, – сказала она.

Я ждала следующего вопроса. И старалась не выдать волнения.

— Впрочем, – добавила tante Матильда, – были редкие визиты и с нашей стороны. – Пейроль заинтересовался. – Мой брат Гастон – боюсь, вы как раз с ним разминулись, он вчера уехал, – мой брат Гастон довольно регулярно навещал Мари–Кристин. В Лондоне.

Пейроль и коротышка обменялись взглядами.

— А давно вы видели месье Масбу? – спросил меня Пейроль.

— Капитана Масбу, – поправила tante Матильда.

— Вы имеете в виду, в Англии? – спросила я. – Примерно год назад.

Tante Матильда ловко продела иглу сквозь туго натянутую ткань.

— Они вместе обедали. Забавно, на днях они как раз об этом вспоминали.

— И эти встречи были регулярными? – спросил Пейроль.

— Да, пока мой дядя работал водителем грузовика, – ответила я.

Последовала пауза. Коротышка смотрел под ноги. Пейроль пробежал по губам языком.

— Мадмуазель, – внезапно сказал он, – вы знаете человека по имени Мэлколм Хейвард?

Я как следует, подумала, прежде чем ответить. Видимо, он имел в виду Мэла. Петля быстро затягивалась. Кажется, у них было всего две версии. Или я Крис Масбу, и тогда меня следует арестовать за темные делишки, которые проворачивали Крис с Малом, – или я Маргарет Дэвисон, и в этом случае они меня арестуют за мошенничество: подделка подписи Крис в целях получить ее деньги. Что еще хуже, они свяжутся с Тони. Единственное, что было мне на руку, – это что они пока колебались, по какому пути пойти. Я видела, что они приехали с подозрением, что я не Крис, но эта версия с грохотом провалилась благодаря уверениям tante Матильды. Но мне-то было без разницы: в любом случае меня арестуют за то, что я выдаю себя за другого человека.

— Да, – сказала я. – Да, я его знаю.

— Спасибо, мадмуазель, – сказал Пейроль. Потом обернулся к tante Матильде и спросил по–французски, нельзя ли с ней переговорить наедине.

Я поднялась, чтобы выйти, но tante Матильда жестом велела мне остаться.

— Давайте я провожу вас до дверей, – сказала она. – А поговорить мы можем по дороге.