Лягушачий король

– Ну уж нет! Кто бы мне разрешил! Дело ушло в архив, как положено. Но кое-что я скопировал и оставил. Говорю же: как знал, что придут!

Бузина вытащил одну из папок.

– Пойдемте наружу! Там потеплее.

В сарае действительно было промозгло. Они вышли, и бывший следователь тщательно запер обе двери. Илюшин не мог понять, кто перед ним: тихий сумасшедший или просто крайне предусмотрительный человек.

Среди старых яблонь темнел грубо срубленный стол. Бузина сел, положил папку.

– А вы почему заинтересовались Грибалевой?

– Я думаю, это первое дело в череде серийных убийств, – сказал Макар. – Позже были схожие по почерку. К одному из них имеет отношение тот самый парень, за которого конкурировали Домбровская и Грибалева.

– Домбровская, значит… Как я и говорил! Алиби у нее не было. По характеру – психическая. Актрис нормальных не бывает, они все буйные, иначе какая из женщины актриса!

Не слушая бывшего следователя, Илюшин открыл папку.

Внутри лежало всего несколько листочков. Его обожгло разочарованием. На что он надеялся? Старый дурак устроил хранилище в сарае. Играл в глубоко законспирированного шпиона.

Первый листок – копия экспертного заключения. Второй и третий – протокол с места убийства. Затем шли показания свидетелей… «Уже лучше», – успел подумать Макар и вдруг под всеми копиями увидел фотографию. Она была плохого качества, – черт знает, на каком аппарате Бузина переснимал ее, – но в этом снимке заключалось все, что он искал.

Илюшин смотрел, не веря своим глазам. Затем очень осторожно взял фото, будто опасался, что оно рассыплется у него в руках.

Карточка была плотная, осязаемая.

– Видишь, как лицо изуродовано? – негромко сказал Бузина. – Я, когда вошел в ее квартиру, сразу сказал себе: Федя, это не ограбление. Ванна была в каплях воды, там убийца смывал кровь. Кто-то ей отомстил! А вот за что – это я не сумел выяснить. Каюсь! Если бы мы все силы бросили на это убийство… А тогда у меня столько дел было в производстве, крутился, как волчок.

«Как Волчок», – повторил про себя Илюшин, не в силах оторвать взгляда от разметавшихся по полу темно-каштановых волос убитой девушки. Ему представился Костик, крутящий с вымученной улыбкой пируэты на освещенной сцене, пока из темного зала ему аплодируют красавица Домбровская, Демьян, бессовестный журналист Марк Пронин, которого он ни разу не видел, и Егор Олейников.

Колье из искусственного жемчуга обхватывает шею. Голубое кружевное платье забрызгано кровью. Белые туфли лежат в стороне, каблук у одной сломан.

«Все-таки они были правы, – сказал себе Макар. – Женщины были правы, мне стоило сразу прислушаться к ним, а не внимать благодушным романтическим бредням мужчин. Они видели Грибалеву насквозь. Ох, бедная дурочка. Жадная, глупая. Решившая, что она всех перехитрит и получит свое».

– Можно я заберу у вас эту фотографию? – спросил он у Бузины. – Обещаю вернуть.

– Нельзя! Можете сфотографировать на память. А отдать – не отдам. Вдруг с вами что случится!

Макар усмехнулся. Верно: вдруг Хроникер доберется до него первым. Это было бы очень обидно. Тем более сейчас, когда он понял, наконец, кто и почему совершил все это.

Он взглянул на Бузину. Пенсионер ничем не напоминал Истрика, но Макар легко мог представить на его месте постаревшего Алексея Борисовича. Быть может, у того где-нибудь тоже спрятан свой сейф.

Цепкие, умные, профессиональные. Бузина не смог раскрыть дело, и Макар уже видел, где тот ошибся. Но Федор Васильевич сделал все, чтобы его смог раскрыть кто-то другой.

Ему осталось всего две встречи. Два крошечных недостающих пазла – и картина будет завершена.

На звонок в дверь Иван Ельчуков сперва не отреагировал. Лежал на диване, курил в потолок. Ждал, когда все затихнет. Однако звонивший не унимался. По комнате рассыпалось дребезжание, противное, как горсть снега за шиворот. Иван подумал, что сейчас выйдет и затушит сигарету о чью-то наглую небритую харю.

Нет, это соседка. Вечно орет, что он шумит и курит в квартире. «Я в своей квартире хоть поджечь себя могу, выдра старая», – однажды вежливо заметил он. С тех пор она совсем озверела.

Звонок все надрывался. Иван не глядя затушил сигарету, встал и пошел в коридор. Успел подумать в ярости: «Если мужик – ему хана» – и распахнул дверь.

В первую секунду Иван опешил. На лестничной клетке стоял давешний козел, едва не разбивший его гитару. Спокойный настолько, что поначалу Иван решил: «Не он, другой». Но какого черта – другой! С кем он смог бы спутать эту чистенькую самодовольную рожу вчерашнего студентика!

– Прежде чем вы начнете махать кулаками, Иван Денисович, у меня к вам один-единственный вопрос, – сказал козел. – Какого цвета были туфли Эллы Домбровской?

– Чего? – изумленно переспросил Иван.

– Туфли. Какого они были цвета?

– Чувак, ты офигел?

Чувак шагнул вперед и оказался прямо перед Иваном.

– Вы не могли не запомнить, – вкрадчиво сказал он. – Вас стошнило на туфли девушки, которая вам нравилась. Такие подробности врезаются в память навсегда.

Мягкий голос гипнотизировал. Иван мотнул головой и очнулся.

– Да пошел ты!