Лягушачий король

Он собирался захлопнуть дверь, но парень протянул руку и придержал его за локоть.

Любому другому Ельчуков сломал бы запястье. Но заглянул визитеру в глаза – и растерял всю самоуверенность.

В них полыхала холодная ярость. Он вдруг испугался, испугался всерьез, хотя давно отвык бояться за себя. Но этот парень с глазами такими светлыми, что они, казалось, светятся расплавленным серебром в сумраке лестничной клетки, показался ему опаснее всех, кого он встречал. «Ножом пырнет и не заметит», – растерянно подумал он.

– Мне нужен только цвет туфель, – нежно сказал парень. От этой нежности у Ельчукова мороз побежал по коже. – Вспомните: какие они были?

– Синие, – выдавил Ельчуков. – Темно-синие.

– Спасибо, Иван Денисович, – церемонно поблагодарил парень, выпуская локоть Ивана. – Вы мне очень помогли. Хорошего дня!

И ушел.

На лестничной клетке остался шлейф сладковато-горьких духов.

Вдова Льва Котляра встретила Макара в кимоно с белыми журавлями. «Журавль символизирует процветание и семейное счастье», – вспомнил Илюшин.

– Юлия Марковна, я задержу вас ненадолго, – пообещал он.

Кошки выбежали в прихожую, окружили его, стали тереться, не издавая ни звука.

Макар вытащил из кармана фотографию. Человек на снимке был сфотографирован снаружи, через окно: он сидел за столиком кафе.

– Вы узнаете его?

Женщина вгляделась, сдвинулась так, чтобы на фото падал свет.

– Впервые вижу. Какая-то невыразительная личность.

Илюшин никогда не назвал бы человека на снимке невыразительным. Возражать он не стал; вместо этого достал другое фото.

– А этот?

– О, помню этого импозантного подлеца! Тот самый, который обедал с моим мужем. Я видела его два или три раза.

– Юлия Марковна, вы уверены?

– Разумеется! Я прекрасно запомнила этот профиль. Приплюснутый нос, высокий лоб с залысинами. Да, это он. Как вы его отыскали?

– На этих фотографиях изображен один и тот же человек, – сказал Макар.

Юлия Марковна уставилась на него.

– В каком это смысле?

– В прямом. Посмотрите сами. Там, где вы видите респектабельного джентльмена, в фотошопе наложены усы, борода и пиджак.

«Значит, для встреч с Котляром он использовал маскировку. Неужели уже тогда задумывался о том, что ему придется убить юриста? Нет, вряд ли. Скорее всего, интуитивно не хотел показывать свое лицо».

– Бог ты мой! – Юлия Марковна сверила два снимка. – Никогда бы не подумала, что борода может так облагородить невзрачную личность. Это действительно он!

Макар забрал у нее фотографии. Кошки следили за ним желтыми глазами.

– Послушайте, чем от вас пахнет? – спросила вдова, принюхиваясь. – Что за чудесный аромат?

– За любовь к этому аромату были убиты две женщины. Вы, кажется, назвали парфюм вашего мужа первомайским парадом мертвых старух? Это дало ему несколько месяцев жизни. Если бы Лев Семенович пользовался этими духами, его убили бы гораздо раньше.

«И я даже знаю, – сказал про себя Илюшин, – какая именно мертвая старуха идет во главе этого парада. Нина Тихоновна, я нашел вашего убийцу».

Глава 17

Песни ангелов Московской области

Первый аккорд: жасмин и роза. Пышная роза выходит из-за кулис, клонит вниз тяжелую голову в короне. За стенами театра жасминовый сад облетает под струями дождя. Сладость, густая сладость во влажном воздухе… Стук капель неотличим от аплодисментов.

Аккорд второй: гвоздика. Под шорох рассыпавшихся древесно-коричневых почек распахиваются махровые лепестки огненно-красного бутона – а-ах! Жужжание пчел, благоухание сада. И пряности, пряности! Острые, яркие, резкие. И снова мед и амброзия, специи и смола. Жарко. Знойно.

Третий аккорд: амбра и мох. Горечь, влажное дыхание земли. Бесконечно далеко наверху ветер покачивает цветы, но здесь, среди теней и сырости, воздух затхлый и плотный. Вспыхивает облачко раздавленного табачного гриба и медленно оседает на траву.

Илюшин смотрел сквозь панорамное окно, как человек идет по улице. Улыбается знакомым. Шутливо отдает кому-то честь. Взбегает по ступенькам. Открывает дверь и входит в кафе. Подходит к его столу.

– В этот раз обед за твой счет, – предупредил Егор Олейников, садясь. – Привет! Что теперь решил разузнать?

Илюшин наблюдал, как меняется его лицо. Как сквозь знакомые черты проступает другой образ.

– Девушка, мне кофе принесите, пожалуйста, – попросил Егор сдавленным голосом. – Что? Нет, эспрессо.

Он уставился на Макара. Как ни трудно ему было, он все же взял себя в руки.

– Официантка новая… Я вроде бы всех здесь знаю.

Илюшин молчал.

– Зачем ты меня вызвал, Макар Андреевич? Слушай, давай в темпе, у меня времени в обрез.

– Я хочу рассказать тебе одну историю, Егор…

– Извини, – перебил Олейников. – Она имеет отношение ко мне?

– Жил-был мальчик, который очень любил свою маму.

– Замечательно, рад за него!.. Давай в другой раз, у меня сегодня дел по горло.

– А потом мальчик вырос и убил шестерых.

Егор откинул большую голову. Он смотрел на Макара с удивлением, держа на губах сочувственную полуулыбку.