Лягушачий король

Последняя мысль показалась крайне неприятной, и, допив кофе, Илюшин сознательно от нее отказался. Он может работать лишь с тем, что имеется, – а значит, будет исходить из того, что погибших было трое.

Претендент на вылет номер два: Светлана Капишникова, по признаку орудия убийства. Если добавить к трем убийствам из книги два недавних, получится, что в трех случаях из пяти Хроникер наносил жертве удары по голове. Нельзя исключать, что и Лев Котляр убит таким же способом.

– Удар по голове… – Илюшин изобразил на листе гольфиста, замахивающегося клюшкой. – Человек физически сильный или с поставленной рукой. Приземистого Шеломова вырубил с одного бокового панча… То же самое проделал и с Юренцовым. Череп у мужчин крепче, чем у женщин, это вам не старуха с хрупкими костями, и все-таки Хроникер легко расправился с обоими.

Он записал в графе предположений: Боксер?

«Знал, куда нанести удар, и бил с большой силой».

– Надо было назвать его Гольфистом.

Левша или правша?

Претендент на «третий лишний»: штукатур Дмитрий Шеломов. До него жертвами стали две женщины. Почему Хроникер переключился на мужчину?

Макар отодвинул записи в сторону и вернулся к распечаткам уголовных дел.

– Как ни крути, убийство гримерши отличается сильнее всего, – задумчиво сказал он. – К тому же оно было первым. С него все началось. Во всяком случае, будем так считать, пока не доказано обратное.

«Что ж, обратимся к тому дню, когда погибла Нина Тихоновна».

Следователя, который вел дело Ельчуковой, Макару найти не удалось. Тот ушел на пенсию и уехал из Москвы. Однако гримершу отлично помнили в театральной среде. Преувеличенных слухов о ее смерти ходило много. Кое-кто утверждал, что у Нины Тихоновны в квартире хранились драгоценности немыслимой стоимости. Откуда они взялись у старухи, всю жизнь получавшей довольно скромную зарплату, осведомленные люди не поясняли.

Однако Илюшин сказал себе, что в их словах мог быть резон. В конце концов, трехкомнатная квартира не с неба свалилась.

Утром восьмого января у Ельчуковой был гость. Нина Тихоновна плохо чувствовала себя с утра и позвонила сыну старой подруги, попросила купить ей лекарства.

– Егор Николаевич Олейников, – прочитал Макар в материалах дела.

Он в два клика выяснил, что Егор Олейников, сорока трех лет, по-прежнему проживает в Москве. Режиссер одного из молодежных театров. Театр занимал небольшую, но достойную площадку на западе Москвы и поддерживался префектурой.

С фотографии на Илюшина смотрел мужчина с умным недоверчивым взглядом.

Девять лет назад следователь повис на Егоре Олейникове, точно сторожевая собака на воре.

Егор позвонил в дверь Ельчуковой около десяти. Полчаса они пили чай, а затем он ушел. Если верить его показаниям, он просидел бы дольше: Нина Тихоновна была старой подругой его покойной матери, им было о чем поговорить. Однако она чувствовала себя не очень хорошо.

Олейников вернулся к себе, а час-полтора спустя в ее квартиру пришел «газовщик».

Читая протоколы, Илюшин понял, что из Олейникова пытались выжать признание. Версия проста: заявился к старой подруге матери, убедился, что она одна, вернулся и убил ее. Было даже подозрение, что во время совместного чаепития Олейников что-то подсыпал в чашку Ельчуковой, однако экспертиза этого не подтвердила. «На кой черт сыпать старухе снотворное, чтобы затем разбить ей голову? – мысленно поинтересовался Илюшин у воображаемого следователя. – Где логика?»

Олейникова несколько раз опрашивали, придираясь к мелким расхождениям в его показаниях. Макар только пожал плечами. Вот если бы Егор каждый раз твердил одно и то же, не сбиваясь ни в единой детали, Илюшин первый советовал бы присмотреться к нему внимательнее. Люди путаются в воспоминаниях. Это неизбежно. Олейников не мог не понимать, что его хотят выставить убийцей, а такие подозрения не добавляют уверенности.

К тому же отпечатки пальцев Олейникова были повсюду.

Правда, было установлено, что Нина Ельчукова действительно звонила ему утром восьмого. В телефоне Олейникова сохранились сообщения с перечислением необходимых лекарств.

Но у следователя, который вел дело, имелся веский аргумент. Олейников жил в пятнадцати минутах ходьбы от Ельчуковой. У него была возможность вернуться домой, а затем снова прийти к старухе.

Однако во дворе, где жил Егор, за год до случившегося установили систему наблюдения над въездом в подземный гараж. В угол ее обзора попадал и его дом.

Записи проверили и убедились, что в десять пятьдесят две Олейников вошел в свой подъезд и в этот день больше не выходил.

Убийство старой гримерши осталось нераскрытым.

Договорившись с Олейниковым о встрече, Макар позвонил напарнику.

– Я планирую побеседовать с человеком, которого подозревали в убийстве первой жертвы Хроникера, – сообщил он. – Егор Николаевич Олейников. Режиссер. Так что если я вдруг исчезну, а потом меня найдут с проломленной головой, ты знаешь, кто в этом виноват.

– Я книгу напишу, чтобы увековечить твою память, – пообещал Сергей. – Еще раз: как фамилия этого гуся?

– Олейников.

– Уж не домой ли к нему ты собираешься?