Лягушачий король

– Он, конечно, умеет довести до белого каления, не поспоришь, – рассудительно сказала Валя. – Но ведь попытался все исправить. Ходил за Галей, предлагал деньги. Все ж таки не уперся как бык, а пошел на попятную. Вот только Галя стояла на своем. «Денег мне не надо, хочу свою землю обратно!» Готовила такой иск, чтобы не подкопаться. Документы собирала, нашла юриста… А свекор твой принялся обхаживать ее. Понял, что наезды его бесполезны, и решил лаской. Она иной раз зайдет ко мне и смеется: «Тортики носит!» В другой раз явился с цветами. Букеты таскал ей, вот такенные!

Виктор Петрович представился мне в образе товарища Саахова, с переломанной гвоздичкой через ухо.

Но как все это проходило мимо меня? И никто из Харламовых ни словом не обмолвился!

Или они сами не знали?

Вполне возможно. Мы все привыкли к мысли, что Виктор Петрович не способен на инициативу, если только дело не касается бани или технических работ по хозяйству.

– А ведь он не упомянул, что был у Галины в воскресенье, – вслух подумала я.

– Позабыл, должно быть, – оправдала его добрая Валентина. – Или перепутал. А больше я, вроде бы, никого и не видела у Гали. Но у меня, Тань, память тоже дырявая.

Я подумала, что нужно заглянуть к ней на днях. Наверняка она вспомнит что-нибудь еще. Из людей, подобных Валентине, не вытащишь нужное за один прием; она будет восстанавливать воскресный день урывками. Зато если собрать эти клочки, эти перепутанные фрагменты, получится законченный рисунок.

Я на это надеялась.

Когда я возвратилась домой, на крыльце меня поджидала Варвара. Губы у нее были поджаты. Заметь я это раньше, подготовилась бы, но мои мысли были заняты ее отцом.

– Где ходишь, Татьяна?

– Отнесла Вале игрушки для ее малыша…

– Ай, молодец! – во весь голос нараспев проговорила она. – О чужих детишках позаботилась! А своих, значит, повесила на шею больному старику!

Я посмотрела на нее внимательнее.

Взвинченная.

Глаза блестят, как у алкоголика при виде выпивки.

Красная ниточка рта нервно подергивается.

Все ясно. Варя общалась с мамой.

Когда-то я долго размышляла, отчего в присутствии Ульяны Степановны Варвара теряет человеческий облик. Вывод был неутешителен. Вот оно, проклятие недолюбленных детей: вечно заявлять о себе громким криком голодного птенца в гнезде. Варвара исполняет это буквально, Илья – иначе, но оба они по-своему доказывают родителям, что достойны их внимания.

Этого не исправить. Видит Бог, я очень люблю своего мужа. Тем острее чувство беспомощности. Стоишь со своей любовью, как дурак на берегу моря с мешком, набитым пеньковой паклей, а в десяти шагах от тебя тонет его лодка. Но законопатить эти щели можно только изнутри и только самому.

Мой взрослый, умный, состоявшийся муж в присутствии родителей превращается в мальчугана в шортиках, который бежит показывать матери каждый слепленный куличик. «Как мило, – небрежно говорит мать, даже не бросив взгляда в его сторону. – А теперь ступай, ступай! Мешаешь!»

– Я очень благодарна твоему папе за помощь…

– Ой, благодарна она! Вы поглядите! А покажи-ка мне пальчиком, Таня, в чем она проявляется, твоя благодарность?

На ее визгливый голос вот-вот сбежится вся семья. Нет, лучшая схватка – это та, которой удалось избежать.

Молча поднявшись по ступенькам, я попыталась зайти в дом, однако Варвара преградила мне дорогу.

В кухонном окне мелькнул силуэт. Ульяна заняла наблюдательный пост.

– Я заберу детей, чтобы они не мешали Виктору Петровичу, – миролюбиво предложила я.

– Будешь нас детьми шантажировать? Чего еще от тебя ожидать! Чуть что, сразу похватала дочь с сыном – и в кусты!

Ох, какой могучий пронзительный голос в этом худосочном теле. Точно фонтан, бьющий из маленького отверстия такой мощной струей, что сшибает с ног.

– Приходишь, уходишь, слова никому не говоря!.. Как хозяйка себя ведешь! Хоть бы разочек обед с нами приготовила, хозяюшка!

Варвара наступает, тесня меня к лестнице.

– Что происходит?

Это встрепанный Илья высунулся из окна на втором этаже.

– Жена твоя опять во всей красе выступает, вот что происходит! Побросала детей на отца и смылась чужих нянькать! Конечно, отец-то ведь ей не родной! О нем можно не заботиться!

И понесла, и понесла…

Если Варю вовремя не остановить, она идет вразнос. В целом все стандартно: «Мы его приютили, а он нам фигвамы рисует». Я молча выслушала, что их семья приняла меня как родную, детей моих с рождения качали, каждые выходные распахивают для нас двери своего дома, а от меня ни тепла, ни помощи, ни простой человеческой благодарности.

И ведь что поразительно: Варвара вовсе не скандалистка и не грубиянка. Я напоминаю себе об этом каждый раз, боясь сорваться. Последний раз это случилось, когда она взяла мое кольцо… Мамино кольцо. Я положила его на край раковины, чтобы вымыть руки, а Варвара, напустившись на меня, схватила его в запале, делая вид, что хочет швырнуть в окно.

Она бы этого не сделала. Нет. Варя – не злая… По крайней мере, пока не попадает под материнский пресс, так что из нее брызжет во все стороны кислый алый сок.

Я ведь понимаю, что вынуждает ее так вести себя со мной.