Либеллофобия

Да что он мог знать? Браслет вспыхнул: вино, черт возьми, я и забыла. Шмелье-Руж и два бокала. Пожалуй, было уже слишком поздно, и Бритц приказал кому-то другому. Но я решила идти. После разговора с Волкашем хотелось, чтобы кто-нибудь сделал мне больнее. Пусть ударит током или отправит в карцер. Пусть, потому что лучший способ выбить стыд и дурь из головы – нарваться на злодея.

Бутылку Шмелье-Руж мне выдал Ёрль. Он не присоединился к отвальной вечеринке Альды Хокс из солидарности с хозяином. Значит, Кайнорт тоже отсиживался в каюте и пребывал в настроении куда худшем, чем я предполагала.

«ты как? нужна помощь?»

Показалось даже… почему-то… что я слышу голос, каким он это произносит.

«спасибо, милый незнакомец, но поздно. через пять минут мне конец»

«буквально или фигурально?»

Пока я подбирала остроумный ответ, сигнал опять пропал.

Кувшинчик звякнул о бокал, когда я перешагнула порог каюты. Вопреки классическим представлениям о подонках, Бритц не восседал в кресле, забросив ноги на стол, и не застыл у окна в позе мрачного философа. Он наполовину торчал из-под штурвала. В момент, когда я звякнула, Кайнорт с проворством куницы выполз наружу с карминской статуэткой в руке. Судя по чистым локтям, глубоко под его панелью управления было чище, чем в медблоке.

– Ты как нельзя кстати.

– Я опоздала на три часа.

– На три с половиной, но я сказал не «вовремя», а «кстати». Поставь там и подойди к свету, пожалуйста.

Оставив вино ждать на столе, я встала под лампу к эзеру. Кайнорт задумчиво повертел в руке фигурку и поднял на меня глаза:

– Что это, по-твоему?

– Рыба.

– Точно?! – он так редко повышал голос, что я вздрогнула. – Извини. Точно?

– Вот: чешуя, плавники… не знаю, вот хвост.

– Чешуя? Не перья? Может, быть, если повертеть, окажется, что это птичка?

– Да у меня всё в порядке с глазами. Я что же, рыбу от птицы не отличу?

Тогда Бритц достал ощипанную метёлку из сушёных веточек. Где-то я их уже видела. Он встряхнул метёлкой, подул на меня сквозь её колоски и снова показал фигурку. Не сразу, но я догадалась:

– Это другая.

– Нет, Ула. Это та же самая.

Не могло такого быть. На ладони эзера сидела птичка. Не с плавниками, а с крылышками, не в чешуе, а в перьях. Чем-то похожая на ту первую, но совсем другая.

– В метёлке какой-то наркотик? Галлюциноген?

– Пока не ясно. О двойственной природе карминских предметов культа я узнал буквально только что. Это фигурка из храма богини Скарлы Двуликой. Она кажется то птицей, то рыбой. Влияет близость вот этих веточек. Фигурка меняется только для того, кто вдыхает их аромат.

– На ощупь она всё еще рыба, – удивилась я, взяв фигурку. – Я тоже встречала двуликие предметы, но думала, что сбрендила. Чем же это важно?

– Ты должна сперва налить мне вина и убедиться, что я выпил достаточно, чтобы проболтаться.

Он отвернулся и занялся своим коммом, пока я откупоривала Шмелье-Руж. Запахло сухофруктами и древесиной.

– Вино прежде должно подышать, – пояснила я в ответ на вопросительный взгляд эзера.

– А оно не может подышать в бокале? Там больше воздуха.

– Странный вопрос для аристократа.

– Но мне так никто и не ответил на него за столько лет. Лей давай.

Бритц уселся в кресло, закинул на колено лодыжку в зелёном носке и задумчиво постучал по ней пальцами. Креплёное вино оставляло на стенках бокала дорожки слёз.

– Как прошёл вечер, моя птичка?

– Ужасно, рыбка моя, – я подыграла, продолжая наливать. – Провела его у постели дядюшки Волкаша в лазарете.

– У тебя глаза на мокром месте: этот невежа довел тебя до слёз?

Бокал был полон до краёв, но я по капле довела поверхностное натяжение до максимума. Бритц наблюдал с интересом отличника на лабораторной по физике, я даже несколько разочаровалась.

– Он хочет выдать меня за маркиза, а я согласна только на герцога, ну, в крайнем случае подойдёт и граф. А как твоё здоровье?

– Самомнение ломит: погода, должно быть, меняется. Да, замечала, какая здесь несносная прислуга? Три часа я ждал свой заказ, а она принесла только один бокал.

Он взял его с подноса, и, разумеется, вино потекло по стенке. Кайнорт без стеснения изловил его языком. Металлический шарик пирсинга звякнул о хрусталь и исчез за ровными зубами. Эзер отпил так ловко, будто исполнил поцелуй с бокалом вина.

– Дорогой, ты разве забыл? У тебя есть волшебная кнопка, – заигравшись, я обошла кресло и провела рукой ему по спине от плеча к плечу и вниз по пуговкам рубашки. И очнулась, лишь когда Кайнорт в ответ накрыл мои пальцы своей рукой и потёрся щекой о запястье:

– Может, сама и нажмёшь?

Силой испуга меня выдернуло из игры и отшвырнуло назад к столу.

– Давай! Сама нажму, – потребовала я.

– Выдохни, Ула.

– Дай мне брелок, Бритц! Я опоздала на три часа.

Эзер отцепил его от пояса и бросил мне. Дальше он наблюдал сквозь хрусталь, как я жму все кнопки подряд в поисках той самой, которая отправила меня в ад у Берграя.

– Что с ним, ну?

– Ты же здесь инженер. Я что-то нажал, и оно сломалось.