Либеллофобия

– Но если хоть одна лишняя семья шчеров выживет, – так не хотелось цитировать его, но это была сто тысяч раз правда, – значит, Чиджи с мамой погибли не зря.

– Замолчи. Замолчи! Я миллион дней здесь об этом думал, Эмбер! Я знаю, чувствую, что ты права, но прав и я! И даже… он, измучивший меня этой правдой! Но знаешь, что? Такие мысли приходят только проигравшим! Нет, раз проиграли мы, то и он проиграет. Пообещай, что избавишь Урьюи от этого ублюдка. Пообещай.

– Обещаю.

– Иди. Ты уже на другой стороне вселенной от меня, Эмбер, – смирился он. – Иди! Меня не тронут, я ведь не сбежал.

Эквилибринт сотрясли вибрации: эзеры заподозрили неладное. Я так хотела обнять папу… но не могла пересечь комнату, не обрушив всё. Второй этаж. Шчер за стеклом взмок, ползая вдоль стен от бота-чистильщика. Он мог ошибиться в любую секунду. Лестница. Выход. Охрана и стрекоза летели к тюрьме, но мне удалось добраться до склона кратера и юркнуть в щель.

Там я и сидела, пока эзеры прочёсывали окрестности эквилибринта. Сжимала нейтрокль так сильно, что рисковала раздавить раньше времени. Плакать решила, когда всё закончится.

Глава 40. Холодные сливки на кончике ножа

По привычке ходить тихо, как тень своей тени, я выбралась из кратера и нырнула под пузо флагманской гломериды. Там на фюзеляже сняли одну створку шасси. Воспользовавшись ею как приглашением, я залезла в тормозной отсек и достала отмычки Баушки Мац. Судя по виду, ими вскрыли не один звездолёт. И ещё сотню не смогли вскрыть. Возня продолжалась, пока не вспотели пальцы, но… гломериды были совершенно не приспособлены к отмычкам из гнутых гвоздей. Я  приподняла люк – тихо… – и выбралась в коридор на техническом цоколе. Здесь можно было сесть и переварить план ещё раз.

Итак, он умрёт.

Я решила: смерть Кайнорта Бритца – именно сейчас! – это чудовищной красоты момент. Заслуженная им ирония: получить всё ценой всего. Оборвать себя на самом интересном. Он хотел придать смысл гибели тех, кого убил – так пусть идёт с ними до конца. Пусть умрёт, как Чиджи: в начале нового пути. Полный надежд и планов на утро.

Повертела нейтрокль, обкатывая эту мысль.

Если бы не клятва, смогла бы? Но я поклялась, держа в руке папину часть Тритеофрена. Значит, решено. Но Кайнорт не заслужил уйти из моей жизни вот так просто. Я не хотела до конца дней своих вспоминать, как дрались на льду. Как смеялись в землярке. Как лежали в холодной пещере. Эти секунды, минуты могли высосать из меня жизнь. Всякий раз то запах цитруса, то глоток кофе, то чьи-то ямочки при улыбке, даже музыка в наушнике или кеды на витрине – целый мир этих мелочей колол бы мне душу. А уж красные карамельки… Для того, чтобы распрощаться, нужно было забрать, выпить, вычерпать из Кайнорта всё до капли. Последней капли чернил, которая поставит точку. И я не буду ни о чём жалеть.

Я достала третью часть Тритеофрена и погляделась, как в зеркало. Это был диалифрен, так, кажется. Добравшись до гиперсветовой турбины, я сунула прибор в систему запуска так, чтобы блокировать сигнал с капитанского мостика. Тогда Ёрлю пришлось бы спуститься сюда и найти диалифрен. Вот и всё.

Люк наверх, к каютам, оказался не заперт. Я выбралась в коридор и зажмурилась. Белый свет, белые стены, на панелях мириады серебристых, светло-серых кнопок и сенсоров. По теории вероятностей тут где-то затерялись кнопки «взорвать вселенную» или «узнать, чем всё закончится», но, увы, времени было в обрез.

Никто не встретился. Из каюты, помеченной именем Бритца, выпорхнул бот-уборщик. Клинкет попытался щёлкнуть, но я успела проскочить. Внутри было свежо и пусто. Не так я представляла логово злодея: панорамный иллюминатор, фарфоровая пиала на рабочем столе, софа заправлена для одного. Отполированные мониторы, сдержанное кресло без следа прикосновений и стеллажи с керамоцистами книг до потолка. Успел ли он прочесть их все? Ведь больше ни одной не удастся. Какая была последней? Понравилась или нет? Я мотнула головой, выбрасывая этот яд из мыслей, и вздрогнула.

Кто-то отпер каюту.

В самом деле, кто бы это мог быть, кроме хозяина? Мигом, в два прыжка, я оказалась у постели Бритца и спрятала нейтрокль под подушку. Спонтанный план – самый верный. Отскочила от софы, и он вошёл. Ещё не оправился от яда. Ещё тёмные круги на белом, как свет, лице. Ещё чёрные вены над краешком воротника.

– Я ведь дал тебе шанс никогда больше со мной не пересекаться, – и хрипотца в дымчатом голосе.

– Мы перпендикулярные прямые, Кай. Чтобы никогда больше не пересекаться, нужно встретиться в одной точке.

Он бросил куртку на кресло, не глядя, и подошёл ко мне. Тыльной стороной кисти провёл по моему комбезу снизу вверх от бедра к плечу. Тихонько, внимательно наклоняя голову. Но я пришла без белья, как положено ши, и пальцы скользнули будто по голой коже. Эзер дышал ровно. А я и не заметила, как отразила движение его взгляда и даже взмах ресниц.

– Чего ты боишься? – спросил он, прижимая пальцы к моему сердцу.

– Что ты сейчас уйдёшь.