Личные истины

Нас ужасает противохристианская ярость русской революции и мы с надеждой переводим взгляд на Запад. И что же? Западная наука – не учиняя кощунств, не разрушая храмы, не истребляя священников – уже давно выказала свое полное презрение ко христианству, от него отвернулась и только изредка, отвлекаясь от работ в своей огромной мастерской, бросает обидное слово Богу и верующим в Него. Христианства не удушают – оно терпимо, как безобидная блажь в остальном вполне достойных людей. Что-то есть в этом более ядовитое, чем в открытом преследовании веры. Преследователи – все 80 лет своего господства в России – считали веру за что-то, за краеугольный камень враждебного им порядка; западная наука считает веру ни за что. Впрочем, это скорее впечатление, какое желают произвести, чем сама истина. Если бы наука действительно ни во что не ставила веру, она не относилась бы к ней с таким недоброжелательством. Ведь «терпимость» по отношению к «религиозным предрассудкам» проявляется в основном там, где вера бездеятельна и молчалива. Всякая же попытка спора и вообще

выступления на равных вызывает со стороны науки уничтожающий гнев, что как будто бы и странно для представителей «чистого знания», но для нас, людей веры, неудивительно: неверие есть тоже своего рода вера, суррогат религии, со всем религиозным пылом и жаждой конечного обращения (или уничтожения?) неверных. Иначе как объяснить, почему наука не терпит себе соперниц в объяснении мировой тайны?

***

В чем одна из ошибок новейшего времени? В том, что вместо целей оно взялось за средства. Грамотность, книга – пути к культуре, но отнюдь не самодостаточные цели. Посмотрите, как употребляет свою новую грамотность большинство: чтобы писать то, чего не следует читать, и читать то, чего не следует писать. И это не случайность, а закономерное следствие, т. к. вместе с простейшей грамотностью массам не привили более важного: умения различать и судить. Сторонники «просвещения» во всех бедах винили «злобных невежественных дураков». Однако благодушный полуобразованный дурак

будет, пожалуй, не лучше. «Ничего, – говорят нам, – человек получил, наконец, в руки книгу; постепенно массы духовно вырастут, надо только предоставить их самим себе». С этим детским воззрением даже и спорить постыдно: где же, когда и кем было видано, чтобы некто, предоставленный самому себе, лишенный заботы и заброшенный, духовно вырос? Если, конечно, этот «кто-то» был не гений – так ведь гении всегда одиночки, и до понятия «коллективной гениальности» пока что не додумалась даже психология с ее склонностью к смелым построениям. В руки человеку дали книгу, но книга – не благо, книга только средство к познанию блага; орудие, но не цель труда; и, главное, злоупотребить книгой, поверхностной грамотностью ничуть не труднее, если не более легко, чем пресловутым «невежеством»; да поверхностная грамотность и есть то же невежество, только более притязательно одетое и больше уважающее себя.

***

Путь умственного развития за последние века – путь постепенных подмен. Культура подменяется образованностью; образованность – простой грамотностью. Поскольку круг вовлеченных всё время расширяется, а численное превосходство чем дальше, тем больше служит свидетельством правоты, а не только силы – в этом видят признак восходящего развития, тогда как на деле это только признак неуклонного снижения требований и убывания способности творить

. Здесь-то и лежит главная подмена. Культура есть божественный дар, как поприще для творческой способности. Образованность уже двусмысленна – это возможность как высшего подъема, так и низменного отношения к культуре как дойной корове для удовлетворения разнообразных потребностей. С грамотностью и того хуже: она – только открытый путь к утолению умственного или чувственного зуда, возможность «чесать, где чешется» – без дальнейших раздумий и тем более творческих поползновений. Культура божественна; образованность двусмысленна; грамотность безразлична. Таков путь развития в эпоху всеобщего усреднения. Всё в нем хорошо и успокоительно для человека середины, к услугам которого все нынешние удовольствия без обязанностей; но на этом пути не может быть продолжения. Между «творить» и «потреблять» – противоположность космическая; и если целеустремленным творчеством и можно создать запас для долговременного потребления, то потребление рано или поздно съест и этот запас и придет к пустоте… К ней мы и приближаемся.

***