Читаем Личный враг Бонапарта полностью

Личный враг Бонапарта

– Я дал слово не играть, – признался он, – и, конечно, не занимать для этого. – Кому дал, само собой разумелось. Вдовствующей императрице, отчитываться перед которой придется в каждом потраченном рубле.

Нессельроде едва не заплакал от злости. Назвать этого задиру и героя-любовника маменькиным сынком язык не поворачивался. Тем не менее, если полковник обещал самой Марии Федоровне, он не станет входить в серьезные долги. А двести золотых на дереве не растут!

– У меня нет желания шантажировать вас, – протянул Нессельроде. – Тем более втягивать в игорные долги. Но поймите, Александр Христофорович, – его голос стал вкрадчивым, как мяуканье кота, обнаружившего на земле подойник с молоком, – вы не оставляете мне выбора.

Пальцы секретаря разогнулись и снова сжались. Бенкендорф был готов поклясться, что видел спрятанные в подушечках ногти. Длинные, розовые и хорошо заточенные.

– Я ума не приложу, почему вы обходите гробовым молчанием свои приключения в Мемеле? Для вашей миссии известие о королеве Луизе было бы много полезнее, чем о польской графине третьего разбора.

Полковник в ужасе воззрился на собеседника. Откуда тот… Долли, больше некому. Она же клялась!

– У вашей сестры тоже есть свои тайны, которые она хотела бы сохранить, – промурлыкал карлик. – Горячая головка. Холодный муж…

Он не договорил. Шурка выбросил вперед руку, и его пальцы сжались на шее секретаря. Как приятно чувствовать кадык врага в собственной горсти!

– Если ты, мразь, хоть одно слово… о моей сестре… или о королеве…

Его остановило спокойное, даже благодушное выражение лица Нессельроде. Тот не бился, не звал на помощь, даже не задыхался. Просто покраснел от натуги и выдувал воздух своим чудовищным носом. Насос, ей-богу!

– Все ваши тайны останутся с вами, но помогите и мне. Дошло до того, что люди Фуше следят даже за руками игроков. Мы не можем ничего передать друг другу. Пустяковая записка с перечнем ставок и та вызывает подозрения!

Бенкендорф уже отпустил шею собеседника, и посетители за соседними столиками, всполошившиеся, было, из-за драки, вернулись к своим разговорам.

– Хорошо, я помогу вам, Карл Васильевич, – выдавил из себя полковник. – Только из ревности к общему делу.

«Ну разумеется!» – секретарь смерил его победным взглядом.

– Я займу для вас триста наполеондоров…

– Четыреста.

«Вот прохвост!»

– Но отдавать вам придется из посольских денег. Ведь у меня нет.

По умильной физиономии Нессельроде было видно, что отдавать тот не собирается. Обещал сохранить тайну – этого достаточно. Шурка поник.

– Услуга за услугу, – секретарь наклонился вперед. – Раз уж мы теперь друзья…

«Храни Боже!»

– Думаю, вам полезно знать. Вы ищите человека, который поддержит непосредственную связь между двумя императорами…

Осведомленность делала секретарю честь.

– Вы перебрали любовниц Бонапарта. Но тщетно, – продолжал Карл. – Дюшатель подходила по всем статьям. Выдержана. Скрытна. Говорят, умна. А мальмезонские прятки от Жозефины – прекрасная школа. Но нет. Наполеон ей не доверяет.

Бенкендорф уставился на секретаря ненавидящим взглядом. Опять этот выскочка знал больше него!

– Ход с Савари тоже выглядел удачным. Она, не вызывая подозрений, может отправиться к мужу в Петербург. Ее кандидатура обсуждалась, но была отвергнута из-за связи с оппозиционными салонами. Остра на язык. Несдержанна. Лишена уважения к императору. Вы верно сделали, что покинули ее.

Шурка не предполагал, что его хаотичные действия можно уложить в систему и даже найти им логические объяснения. Каждый судит по себе.

– Единственная ошибка – графиня Висконти. Любовницу Бертье никогда не пошлют в Петербург. К тому же она итальянка. А между тем все это время у вас перед носом маячил правильный ответ.

Бенкендорфа бесил тон превосходства, но он заставлял себя слушать.

– Для поддержания личной дружбы императоров нужен человек, умеющий играть роли. Актер. Вернее, актриса. Женщина. И женщина красивая. Которая могла бы стать одинаково близкой как к одному государю, так и к другому. Понимаете?

Полковник начинал догадываться, но не мог поверить в столь простое решение.

– А ведь она уже пыталась объясниться с вами, – укорил Нессельроде. – Обратить на себя внимание. Во время нашего первого же пребывания в Фонтенбло. Мне назвать имя?

Бенкендорф был раздавлен и унижен. У него не только отобрали деньги, но и выставили дураком!

Жорж. Мадемуазель Жорж. Великая трагическая актриса. Она сама искала его и делала намеки, прозрачнее некуда. А ее недогадливый поклонник с ума сходил от желания обладать своим идеалом. Носил цветы. Засыпал записками. Умолял о встрече.

Флер, окутавший царицу подмостков, пал. Шурка мог ногой открыть дверь в ее гримерку вместо того, чтобы подыхать на пороге.