Лиловые орхидеи

Он вздыхает. Тяжело. Затем неохотно кивает.

– Да, – отвечает он. – Нечасто, потому что – для меня, по крайней мере, – это был как секс с сестрой.

– Фу-у‐у! Ну это уж совсем, – говорю я.

– Да, но у мужчин есть потребности.

Я закатываю глаза.

– Я всегда надевал презерватив. Каждый раз.

Я приподнимаю бровь.

– С собственной женой?

Он хватает меня за руку и переплетает наши пальцы.

– Во‐первых, прекрати ее так называть, – требует он. – И да, с ней тоже. Я просто не мог представить себе Карен в роли матери. Сначала она и не хотела детей. Но в прошлом году вдруг загорелась идеей забеременеть. Думаю, это произошло только потому, что у всех ее подруг родились дети и она чувствовала себя не у дел.

– Понятно. И что ты ей сказал, когда она тебе рассказала?

– Я все время откладывал и придумывал разные причины, почему нам стоит повременить с детьми. Слава богу, что у нас нет детей, это сильно усложнило бы развод.

Гэвин передергивает плечами:

– Слушай, мы можем не говорить о ней, пока лежим тут голые? У меня ни за что не встанет, если я буду думать об этой коварной стерве.

– Помочь тебе забыть о ней? – спрашиваю я.

– Смотря что ты задумала, – произносит он, приподняв бровь.

Я соблазнительно оглядываю его сверху вниз, и его член сразу оживает.

– Ты что, трахаешь меня взглядом, Митчелл?

– М‐м‐м… может быть, – шепчу я ему в ухо. – Хочешь порекомендовать мне для этого какую-то другую часть тела, Макбрайд?

– Да. Все!

Глава 31

Я просыпаюсь от какого-то шума и минуту лежу, пытаясь вспомнить, где нахожусь. Потом вижу, что рядом со мной лежит Гэвин, и по моему лицу проскальзывает улыбка. Во сне он выглядит столь же невинным, как мальчик, унаследовавший его красоту.

Вспомнив про сына, я лихорадочно смотрю на часы рядом с кроватью – уже после полуночи.

Черт!

Я пытаюсь выбраться из постели, но сильные руки Гэвина обнимают меня сзади и притягивают к себе.

– Останься, – говорит он.

Это приказ. Это заявление. Это… именно то, что я хотела услышать.

– Я… Я…

Мой мозг борется с моим все еще голым телом за то, какие слова слетят сейчас с моих губ. Впрочем, борьба оказывается не слишком напряженной, потому что искры от его разгоряченной плоти захватили всю мою нервную систему.

– Нам еще о стольком нужно поговорить, – уговаривает он. – К тому же я уже написал твоей няне, что ты, скорее всего, не вернешься до утра.

Я сажусь на постели.

– Что ты сделал?.. Когда?

– Ты заснула и спала так мирно и крепко, что я не хотел тебя будить, – говорит он. – Я не хотел, чтобы ты уходила, поэтому написал Кэлли с твоего телефона, чтобы она тебя не ждала.

Я хочу разозлиться на его бесцеремонность. Но в моей голове проносится воспоминание о том, как он сделал то же самое в колледже – написал моей соседке, чтобы она за меня не волновалась. Я не могу сдержать улыбки. Прошло всего несколько часов, а он уже обо мне заботится. Как раньше.

Он крепко держит меня и шепчет мне в волосы:

– Помнишь, когда мы спали вместе на весенних каникулах? Это была лучшая неделя в моей жизни.

– И в моей тоже, – признаюсь я.

Меня охватывает грусть.

– Как же мы позволили этому случиться, Гэвин? Почему мы поверили в ее ложь?

Он проводит рукой по изгибу моего бедра, снова и снова:

– Я много об этом думал в последнее время. Я помню, как меня бесило, что ты проводишь с Крисом больше времени, чем со мной. Ты утверждала, что вы с ним занимаетесь.

– Мы с ним действительно занимались! – говорю я. – Уверяю тебя, больше ничего не было. С Крисом было классно заниматься. А рядом с тобой я не могла сосредоточиться. Мой мозг превращался в кашу каждый раз, когда ты просто смотрел на меня. За те два месяца, что мы встречались, у меня ухудшилась успеваемость, а я не могла допустить, чтобы у меня понизился средний балл.

– В общем, я ревновал, – говорит он. – Может, поэтому я и поверил в ее вранье. Я знал, что ты погрязла в учебе, но мне все равно было очень обидно, когда ты пропускала наши пробежки.

Я киваю:

– Знаю. Я была измучена. Я думала, что это все из-за учебы, но теперь я понимаю, что это было из-за беременности. Думаю, разыгравшиеся гормоны тоже не способствовали принятию наилучшего решения. Когда мне сообщили, что я беременна, первое, что пришло мне в голову, – это наш разговор у тебя на диване в весенние каникулы. Я тогда сказала, что у нас были бы привлекательные дети, а ты весь затвердел, как свеженакрахмаленная рубашка.

Он с досадой качает головой.

– Мне было двадцать лет! – восклицает Гэвин. – Нужно было дать мне минутку свыкнуться с мыслью о детях. Но я даже не успел опомниться и сказать, что я, конечно, хочу с тобой детей в будущем, как ты схватила мой член. А потом, когда все полетело к чертям и я пришел к твоему общежитию и увидел тебя в объятиях Криса, увидел, как он тебя целует, я просто офигел. Но окончательно меня добило то, что на нем в тот день совершенно случайно была футболка со «Штучкой Один», хотя незадолго до этого ты сказала мне, что никакой «Штучки Один» нет. – Он трет переносицу.