Лиловые орхидеи

Я кладу ноги на журнальный столик перед собой – и он тоже вытягивает ноги и проводит ногой по моей щиколотке, прежде чем опустить ее на столик рядом с моими ногами. Не считая вчерашнего поцелуя в щеку, это единственные его намеренные прикосновения ко мне за целый месяц. От каждого его мельчайшего движения мое тело гудит. От каждого почти незаметного жеста все внутри меня содрогается от желания.

Я слежу за каждым движением Гэвина. За его участившимся дыханием. За его горящим взглядом. Наконец я поворачиваюсь к нему и наши глаза встречаются. Его взгляд говорит мне то, что он не может сказать словами, пока между нами сидит наш сын. Я не хотела этого, но глаза предают меня и выдают, как сильно я его хочу. Мы смотрим друг на друга, раскрывая все свои секреты, забыв обо всем остальном.

Гэвин прерывает наш транс, с невозмутимым видом берет подушку и кладет себе на колени, а я пытаюсь удержаться от смеха.

Я с нетерпением жду конца фильма. Он победил. Я больше не могу сопротивляться. Я хочу его. Страсть к нему поглотила каждую клеточку моего тела.

Как только на экране появляются титры, Гэвин поднимает сонного Мэддокса и относит в его комнату. Через минуту он делает то же самое со мной – несет меня в мою спальню. Он запирает за нами дверь и кладет меня на постель.

– Я умру прямо сейчас, если ты не позволишь мне заняться с тобой любовью, – говорит Гэвин тихо и хрипло, обжигая меня мощной волной жара.

Я притягиваю его к себе, и его губы осыпают меня лавиной необузданных поцелуев.

Не знаю, сказался ли тот месяц, в течение которого мы не прикасались друг к другу, или те годы, которые мы провели порознь, но сегодня в нас столько чувства и страсти, что я почти плачу, когда он языком доводит меня до первого оргазма. Во второй раз мне приходится заглушать крики подушкой. А в третий раз, когда он во мне и наши оргазмы идеально синхронизировались, мы смотрим друг на друга и делаем признания одними глазами. Затем Гэвин произносит свое вслух и изливается в меня.

– Боже, Бэйлор, как я тебя люблю. Я так тебя люблю, – говорит он, затаив дыхание у меня на плече.

Слезы текут у меня из глаз от его слов.

Слезы текут у меня из глаз оттого, что я не могу сказать в ответ того же.

Он скатывается с меня, и мы несколько минут лежим неподвижно, восстанавливая дыхание. Наконец мы снова можем говорить.

– Расскажи мне о них, – ни с того ни с сего просит он, снимая и выбрасывая презерватив.

– О ком? – спрашиваю я.

– О тех «немногих», которые у тебя были.

Я вопросительно приподнимаю брови.

– Ты правда хочешь, чтобы я рассказывала о других мужчинах, когда мы лежим вместе в постели?

– Да.

Гэвин садится, прислоняется спиной к изголовью кровати, сажает меня перед собой и обхватывает своими сильными руками.

– Раз сейчас я единственный, кто бывает в твоей постели, я хочу услышать о тех, кого тут нет.

Я кладу голову ему на плечо и собираюсь с мыслями.

– Первым был Дэвид, – говорю я. – Мэддоксу было два года. Он только начал ходить в детский сад, и Дэвид был отцом-одиночкой, с которым мы познакомились в месте встречи для родителей.

– У вас было место, где вы встречались с другими одинокими родителями? – спрашивает он в изумлении.

Я смеюсь, прижимаясь к нему.

– Нет, дурачок. После занятий мы сидели в своих машинах и ждали, когда дети выйдут. Иногда, когда они задерживались, мы выходили из машин и разговаривали.

– Понятно, – говорит он. – Да, это гораздо логичнее. И что с ним случилось?

– Мы встречались пару месяцев. Потом просто отдалились друг от друга, мне кажется. Он хотел большего. А я нет. Кажется, через пару лет он в итоге женился на одной из других мамочек из того же детского сада.

Он отводит мои волосы в сторону и целует сзади в шею.

– Кто был следующим?

– Тони, – говорю я. – Он был другом Криса. Крис устроил нам свидание вслепую примерно три года назад. Тони был вольным человеком, и мы скорее были друзьями с привилегиями, чем девушкой и парнем.

– Друг Криса, значит? – спрашивает он. – Вы еще общаетесь?

Я посмеиваюсь над его ревностью.

– Нет, он нашел работу в Вирджинии, кажется, а я с ним не поехала, так что все закончилось.

– М‐м‐м, – мычит он.

Я почти слышу, как у него в голове крутятся шестеренки – так усердно он меня анализирует.

– А потом был Роджер.

Я качаю головой, вспоминая свои самые серьезные отношения.

Гэвин властно сжимает меня еще крепче.

– Роджер?

– Это было больше двух лет назад, – рассказываю я. – Роджер работает в моем издательстве. Мы познакомились, когда он приехал обсудить со мной и Дженной несколько идей по рекламе. Мы друг другу приглянулись, и он пригласил меня на свидание.

– Он тебе очень нравился, да?

Я киваю.

– Ты его… любила? – вяло спрашивает Гэвин.

– Нет, не любила, – говорю я. – Но он хотел, чтобы любила.

– И чем все закончилось? – спрашивает он.

– Мы встречались почти год. Он хотел, чтобы мы с Мэддоксом переехали к нему в Нью-Йорк. А я не хотела, поэтому мы расстались.

Гэвин вздыхает мне в волосы.

– Ты больше никому не доверяешь, да? Из-за меня.

– Что? Нет! – восклицаю я.

– Боже, мне так жаль, – говорит он, целуя меня в волосы.