Лиловый (Ii)

   Таггарт выпустил ровное кольцо дыма, уронил руку с электронной сигаретой на колено.

   -- Сдается мне, Лекс серьезно ошибся, включив его в состав миссии. Хотя, может быть, Лекс просто пытался получить от него хоть какую-то пользу.

   -- Больше вреда от него! -- почти рявкнул Каин. -- Если этот ублюдок попытается все изгадить, я своими руками башку ему сверну!

   -- Должно быть, Лекс счел, что вред от него будет все же меньший, нежели польза, -- возразил Таггарт. Они опять замолчали; только андроид беззвучно шевелил губами, продолжая ругаться.

   -- Еще и Дандоло ведет себя, как идиот, -- мрачно добавил Морвейн, -- слишком уж он беспечен. Любой дурак может понять, глядя на него, что он хочет о чем-то с нами поговорить.

   -- Конечно, мы так и не ответили ни на один из его вопросов, -- хмыкнул Таггарт, -- и никто не даст ему даже в руках подержать планшет, не говоря уж о более сложной технике.

   -- Тем очевиднее, что мы должны избегать контакта. Черт бы его побрал, -- неожиданно выругался Беленос, -- вы только посмотрите на него.

   -- А?..

   Таггарт соскользнул со стула и подошел; ливень делал все расплывчатым и размытым, но все-таки видно было, что с другой стороны площади, неловко прижимаясь к стене одного из зданий, стоит промокший насквозь человек. Узнать в нем молодого вычислителя не составляло труда; Дандоло с отчаянной надеждой продолжал всматриваться в окна дворца.

   -- Отойдем, -- буркнул Таггарт. -- Он казался мне смышленее.

   ***

   Тегаллиано был молчаливый человек и, как ни крути, ему не нравился; что-то было отталкивающее в этом обрюзгшем лице, несмотря на его вежливое выражение. На вид Леарза дал бы ему что-то между сорока и пятьюдесятью годами. Жесткие короткие волосы его курчавились и были неразборчивого пепельно-серого оттенка, как будто бы наполовину уже поседевшие; под изборожденным морщинами лбом внимательно смотрели умные глаза. Глаза выдавали его, пожалуй; не видя его взгляда, можно было бы решить, что это уставший и отупевший от рутины человек.

   -- У господина Зено сегодня званый вечер, -- явно стараясь говорить простыми фразами, сообщил Тегаллиано руосцу. -- Если желаете, мы можем отправиться туда. Там будут представители всех влиятельных кланов города.

   -- Это можно для начала, -- отозвался Леарза, который в самом деле не уверен был, что именно он хочет посмотреть; и хочет ли он это делать в обществе Тегаллиано.

   Особого выбора у него, впрочем, не было. Они вдвоем вышли на улицу, где все мокро было после шедшего почти сутки дождя; какой-то человек в простой одежде придерживал двух лошадей. Лошади! Леарза обнаружил, что почти что с удовольствием устраивается в седле животного.

   -- Ведь у вас достаточно развиты технологии для того, чтобы перемещаться с помощью машин, господин Тегаллиано, -- тем не менее осторожно заметил он.

   -- Верно, но машины используются только в крайних случаях, -- был ответ. -- Мы неукоснительно следуем заветам Тирнан Огга. Бездушный автомобиль -- это удобно, но лошадь -- живое существо.

   -- На моей планете тоже в основном ездили верхом, -- сообщил Леарза.

   У советника Зено оказался большой, поистине роскошный особняк; Леарза не без любопытства рассматривал длинное трехэтажное здание, почти все окна которого были озарены неярким светом. Во дворе гостей уже ожидали конюхи, принявшие животных, а внутри прибывших встретил сам хозяин.

   Реньеро Зено очевидным образом ожидал их появления и ничуть не был удивлен. Он одет был в черный богатый фрак, и темная одежда только подчеркивала белизну его седых волос; он протянул в приветствии руку Тегаллиано, но Леарза отчего-то предпочел коротко поклониться, как это принято было у него на родине.

   Никто из анвинитов на это возражать не стал, и Зено, галантно улыбнувшись, неловко повторил жест своего необычного гостя.

   Сияние главного зала буквально ослепило Леарзу: столько здесь было пышных нарядов, высоких причесок, сотни свечей горели в канделябрах, и приглушенно звучала мягкая музыка. Появление самого руосца также привело зал в сильное оживление, когда господин Зено громко объявил о нем, публика умолкла, и десятки глаз уставились на них. Леарза почувствовал себя немного неуютно; он никого не знал здесь, он был чужак, едва понимающий их язык, не говоря уж о их обычаях. Все же он церемонно склонил голову, не уверенный до конца, что они правильно оценят это, а когда поднял взгляд снова, почувствовал резкое облегчение, потому что вдруг заметил знакомое лицо. У дальней стены, между двумя молоденькими женщинами, стоял Дандоло, угловатые черты которого Леарза запомнил с первой встречи.

   Просто так броситься к нему было бы, конечно, нельзя, и потому Леарза сделал вид, что не заметил его. К тому же, в этот момент к Леарзе обратился хозяин дома, и пришлось очень внимательно слушать.

   -- Господин Леарза с трудом еще понимает наш язык, -- выручил его Тегаллиано, -- прошу вас говорить помедленнее, господин Зено.