Линга Шарира. Третье возрождение Феникса

Чавкнув, открылась зубастая пасть портала. В проеме показалась зелень парка, освещенная вечерним сумраком, лавочки, асфальтированные велосипедные дорожки и небольшая группа таких знакомых и ставших почти родными людей. Костик понял, что он еще не готов умирать. По крайней мере, не готов сейчас. Шатаясь, он сделал первый шаг. Снова завыла сирена. Крики охранников стали немного глуше. Топот ног по коридору. Выстрелы.

— Быстрее, — торопил Мотыль, — я не могу держать портал открытым слишком долго.

Костик сделал еще один маленький шажок. Голова сильно кружилась.

Главное, не упасть. Еще раз я не встану, сил уже не хватит. Как у меня может болеть живот, если у меня нет тела? — лихорадочно думал он, — что тогда у меня болит? Душа?

Он сделал еще один малюсенький шаг и переступил черту. Портал схлопнулся. Костик повалился в мягкую зеленую траву парка.

— Я дошел! — хотел сказать он, но уже не успел…

Россия. Московская обл. г Мытищи. 28 марта 2003 г. 18:01

Секретный объект из состава комплекса Академии СВР России.

Самохвалов проснулся от бешеного стука в дверь канцелярии. Тарабанил один из лаборантов, весь взъерошенный, глаза перепуганные, руки трясутся.

— Василий Петрович, — прямо с порога крикнул он, — у Костика сердце остановилось. Мы военврача вызвали, они с Палычем процедуры реанимации проводят, но ничего не получается. Он умирает!

— Ах ты, черт, — выругался полковник, — Ну Мотыль-мотылек, ну собака ты серая, сглазил все-таки!

Лаборант ошарашено установился на полковника округлившимися глазами. Самохвалов вышел из канцелярии, даже не закрыв дверь, побежал в лабораторию. Николай Павлович с красным и потным лицом делал непрямой массаж сердца. Военврач щупал пульс. Аппаратура писала нули.

— Может еще кубик адреналина? — спросил Палыч, вытирая пот рукавом.

Врач отрицательно покачал головой.

— Бикарбонат натрия, 50 мл внутривенно. Потом опять дефибрилляцию.

Санитар, отдав шприц, немедленно принялся готовить дефибриллятор.

Они поменялись с Палычем местами. Теперь качал врач, а Николай взял в руки дефибриллятор. Разряд. Массаж сердца. Разряд. Массаж. Аппаратура по-прежнему писала нули. В середине экрана под непрерывный писк рисовалась прямая линия.

— Да перестаньте вы пацана мучить, — опустошенно сказал Самохвалов, опускаясь на свободную койку, — тело тут ни при чем. Душа умирает…

Военврач посмотрел на полковника таким же странным взглядом, какой был недавно у лаборанта. Но ничего не сказал.

— Николай Павлович, — завопил один из лаборантов, — Мотыль что-то передает.

Самохвалов подскочил к нему.

— Что передает? Записывай!

Лаборант пожал плечами.

— Аппаратура пишет. Глазами долго передавать, в среднем одна буква от трех до пяти секунд идет. Обязательно еще контрольная передача…

— Читай! — рявкнул полковник, — по буквам читай.

— К — о — с — т — я, Костя, пауза, у — м — и — р — а — е — т. Умирает. Костя умирает, — растерянно повторил лаборант.

Самохвалов горестно вздохнул.

— Все?

— Кажется все, — бормотал испуганный ассистент, — символ повтора, и опять сначала тот же текст.

— Ясно!

— Может это… того…? — растерянно пролепетал лаборант.

— Чего «того»? — рявкнул полковник.

— Может разбудить остальных? — робея, спросил лаборант, — пока еще живы?

— Я тебе разбужу! — Самохвалов непроизвольно сжал руку в кулак и показал лаборанту, — я тебе, мать твою, разбужу! Следи за приборами, и чтобы ни одной передачи не пропустил!

Лаборант испуганно втянул голову в плечи и отвернулся. Самохвалов вернулся к бригаде реаниматоров. Палыч снял запотевшие очки и положил на тумбочку. Без очков его лицо было непривычно чужим. На лбу прорезалась глубокая морщина. Он тяжело дышал. Вытер лицо ладонями.

— Ну, все, — сказал военврач, глядя на часы, — санитар, фиксируйте, смерть наступила в 18:16.

— Как же так? — растерянно спросил Николай, — ведь это же просто сон? Как же Янка? Я ей две шоколадки сегодня принес, отдать не успел. Как же Юрвас? Мы же в шахматы играем. Я две партии подряд ему продул! Сейчас у меня преимущество, но сегодня мы доиграть не успели… Как же это, Петрович? Во сне?

Самохвалов пожал плечами и сказал:

— Такова жизнь, Николай Павлович! А вы думали, что мы тут в бирюльки играем? Нет, мой дорогой, у нас все серьезно…

Текущая локация: Москва. Измайловский парк. 28 марта 2003 г. 18:01

Якут склонился над Костиком, бубнил что-то невнятное, шаманил, время от времени стучал колотушкой в бубен, прислушивался…

Тело Костика почти невозможно было разглядеть, до такой степени оно истончилось. Легкая дымка, словно мираж в пустыне. Лена плакала, закрыв лицо руками. У Алексея слегка пощипывало в носу, а глаза непроизвольно увлажнились. Костик пытался его спасти…