Линга Шарира. Третье возрождение Феникса

— Как же так? — растерянно спросил он у Мотыля, — ведь Костя проницаемый? Ведь он полностью проницаемый во всех слоях! Как же химера его зацепила?

Мотыль пожал плечами.

— Химеры — порождения мрака.

— А как же Янка? А Юрвас?

— Никак, — ответил Сергей, — умрет душа, умрет и тело.

— Проводить ребят нужно, — глухо сказал Якут с каким-то странным акцентом.

Уже не в первый раз Алексей подмечал у старика такую особенность, словно внутри старого шамана жило несколько человек, и они поочередно брали контроль над телом. Впрочем, после истории Костика, это совсем не казалось бредом…

— Он умер? — спросила Лена.

Якут кивнул и потянул с головы шапку. Лена опять заплакала.

— Он слишком далеко, — пробормотал Якут, — эфирное тело окончательно растворилось. Повернулось колесо сансары. Я ничего не могу сделать. Он выполнил свое предназначение и ушел.

Алексей больше не мог сдерживаться и всхлипнул. Подошел Артем и положил руку на плечо.

— Крепись, Леш. Люди умирают иногда. Пойдешь с нами?

— Куда, — поднял на него взгляд Алексей.

— Янку с дедушкой проводить нужно.

— Куда проводить? Разве они тоже умерли? Они же в Костиковом теле заперты!

— Они тоже умерли, — спокойным голосом сказал Сергей. Никто не знал, каким внутренним усилием давалось ему это спокойствие.

— Нет больше Костика, — продолжил он, — остальное уже не имеет значения

.

Глава восемнадцатая

Россия. Москва. Большой Кисельный переулок. 28 марта. 2003 г. 17:11

Сирена завыла в 17:11. Старший смены службы охраны обходил посты. Он дотянулся до рации, на ощупь привычно нажал кнопку и спросил:

— Альбертыч, это первый, что там у вас? Прием.

Рация зашипела, через пару секунд щелкнула, затем в радиоэфир ворвался хриплый голос:

— Первый, это база. Понятия не имею. На внешних камерах чисто. Датчики вибрации сработали на четвертом. Сейчас отправлю Севу, он ближе всех. Пусть посмотрит.

— Добро, Альбертыч, держи меня в курсе. На связи!

Секунд тридцать рация противно шипела и трещала помехами, наконец, раздался сухой щелчок и Альбертыч торопливым голосом воззвал:

— Восьмой, прием.

Шипение, треск и щелчки.

— Восьмой, прием. Вызывает база!

Снова продолжительное шипение, треск и завывания эфира.

— База, это четвертый. Альбертыч, у Севы опять батарея сдохла. Даже если он слышит вас, то не сможет ответить.

— Четвертый, это база, не засоряйте эфир пустой болтовней!

Шипение, треск, какое-то подозрительное бульканье, хрип.

— Восьмой, ответьте базе. Прием!

— Альбертыч, это первый, — не выдержал старший смены, — посмотри по схеме, кто там ближе всех. Отправь уже кого-нибудь.

— Первый, уже посмотрел, — Альбертыч закашлял, — четвертый как раз в пятом секторе.

— Четвертый, прием, это первый.

— Слушаю вас, первый, — обиженным голосом отозвался молодой парень.

— Саня, будь другом, сбегай на четвертый этаж, посмотри что там, у Севы, творится? Почему сигнализация надрывается?

— Пятьсек, командир, сделаем в лучшем виде.

В этот раз шипение не прекращалось очень продолжительное время. Когда снова раздался голос, он был сильно искажен помехами и завывал, как средневековое приведение в лунную ночь.

— Первый, это четвертый, прием.

— На связи, четвертый. Что там у тебя?

— У меня тут жопа, командир. Поднимай всех по тревоге.

— Четвертый, ты в эфире, мать твою!

— Я в курсе, командир, но это реально жопа. Точнее не сформулировать.

— Четвертый, какого хрена? Можешь объяснить в двух словах?

— Нет, командир. Сам не понимаю. Коридор выглядит так, словно здесь Мамай с войском прошел.

— Ох, ни хрена себе! И в мою смену, мать ее… — секунд пять слышался только треск помех, затем немного успокоившийся голос «первого» произнес, — Альбертыч, я по лестнице бегу на четвертый этаж. Всех, кто поблизости, отправляй в пятый сектор. Мухой! Начальнику охраны позвони, пусть немедленно выезжает. Блять, это же генералу докладывать придется…

— Внимание всем, — зачастила рация хриплым голосом Альбертыча, — четвертый, шестой, двадцать второй, двадцать третий, немедленно направляйтесь к месту ЧП в пятый сектор.

Из динамика рации стали раздаваться быстрые реплики доклада о готовности выполнить приказ. «Первый» не дождался окончания переклички, и вклинился в разговор:

— Четвертый, найди Севу.

— Понял вас, первый, чуть позже займусь поисками. Командир, тут полная срань творится.

— Что там у тебя еще, четвертый?

— Не знаю, командир, не могу объяснить.

— Да говори уже, мать твою, не тяни кота за яйца.

— Тут дыра в стене. В дыру деревья видно. Людей. Рыцаря в доспехах вижу.

— Четвертый, сука, ты сколько выпил сегодня, гандон?

Рация хрипела секунд десять, потом радиоэфир взорвался гневным криком:

— Ни хрена я не пил, командир. С выходных ни капли!

— А курил что? Может, нюхал? По вене пускал дрянь?

— Иди в жопу, командир! Можешь увольнять нахер. Один хуй нас всех теперь уволят. А тебя еще и расстреляют.

— Четвертый, отставить массовые казни и увольнения. Санек, не выебывайся, сходи, посмотри поближе, что там такое происходит? В самом крайнем случае разрешаю применение табельного оружия.

— Есть, командир!