Линия перехода

Надрез получился не совсем симметричным, но Хао поглядел на мир двумя глазами. И это ему, уже привыкшему к монокулярному зрению, не понравилось. Он стал тереть глаз, а потом кинулся к даме, называя её так, как звал её сын:

– Мама, мама, мне там мешается!

– Ничего, сынок, привыкнешь, зато ты теперь как все, – она погладила его по гребешку.

– Ну вот мне и замена, – обрадовалась Лара. – Ваше семейство не согласится поработать в этом замке?

– Служить драконам – это большая честь, – с придыханием ответила водяная. – Меня зовут Бола.

На следующий день все те, кто попали на Харуду через границу дня и ночи, простились с друзьями и погрузились на дирижабль. Только один отказался улетать, тот, кто по мнению Лары был похож на плюшевого медвежонка. Он спросил, сколько времени прошло в его мире? Лара ответила, что точно не знает, но предполагает, что нисколько. В прошлый раз проведя здесь два дня, она вернулась в то же время, в которое Землю покинула.

– Мне это не подойдёт, – покачал головой он. – Я исчез со своей планеты в момент смертельной опасности. Здесь я сохраню свою жизнь.

Лара вздохнула: она тоже не из райских кущ сюда свалилась. Бр-р, шестеро преследователей… то есть теперь пять будет, Гнутый остался оборотням служить. Ну вот, а ещё тогда она бежала от них на последнем издыхании, а теперь Лара отдохнула, накачала мускулы, ворочая камни и песок. Повоюем! Кстати, надо с собой что-нибудь для защиты прихватить. Как жаль, что водяные не изобрели электрошокер!

Оказалось, что точка возврата на границе дня и ночи у каждого своя. У-у бросилась к огромному валуну с углублением наподобие ванны, тот, который с тремя ногами, указал на странную конструкцию из металлических прутьев, далее стоял Ларин чёрно-белый столбик…

– Вы видите, что они на одной прямой? Ищите свои точки вдоль неё, – сказала Лара остальным. – И поспешите, близится закат. Не успеете – ещё на полсуток ваше возвращение отодвинется.

По совету Родоначальника Ка она прихватила с собой силиконовый ремень. Старый дракон сказал, что можно, конечно, и стальной меч взять, только ведь у неё не хватит духа его на человека поднять. Ну да, ремень Лара покрутила со свистом перед собой и пришла к выводу, что шпану он если не распугает, то, по крайней мере, без отметин не оставит. Она упёрлась руками в верхний набалдашник столбика, обхватила его ногами и только тогда увидела, что ремень, который она собиралась намотать на кулак, так и остался лежать на песке. Понимая, что не успеет, она всё же невольно дёрнулась и потеряла равновесие. Резанул по глазам луч светила, ударил по ушам крик, Лара упала на песок и почти вмазалась в колёсную пару остановившейся электрички.

***

Кричал Финик. Лара встала и пошла к тому страшному, что шевелилось у соседнего вагона. С другой стороны к нему бежали двое в железнодорожной форме. Оказались они около него одновременно.

– Боже, – хрипло выдохнул подбежавший первым.

– Надо перетянуть, – так же хрипло ответила Лара и протянула ему ремень, непостижимым образом вновь оказавшийся в её руках. – И руку подберите. Её нужно в лёд положить. И в микрохирургию его. Может быть, пришьют. Вы «скорую» оповестили?

– Да, по рации связались, – ответил ещё один, прибежавший от головы поезда. – Должны подъехать со стороны улицы Сортировочной к гаражам.

Лара оглянулась. Двое пацанов из её преследователей стояли сзади, бледные и растерянные. Остальные, понятно, смылись.

– Всё слышали, придурки? У меня нога подвёрнута, я бежать не могу. Живо вот здесь по тропинке, потом вдоль стены склада и вон там на взгорке отогнёте угол металлической сетки и вверх мимо гаражей! Встречаете медиков, берёте носилки и бегом провожаете их сюда. Не вздумайте убежать, у медиков носильщиков нет, вам дружка на носилках до машины тащить!

Только на третий день немного спала опухоль со стопы. Лара достала из кладовки трость, оставшуюся от бабы Томы, обула Володины кроссовки сорок второго размера и отправилась в областную больницу, где в травматологическом отделении после событий на Сортировочной ей сделали рентген, наложили гипс на указательный палец правой руки и тугую повязку на правый же голеностоп. Сходила на приём и двинулась в отделение, чтобы навестить наконец-то Свету. Номер палаты в регистратуре могли бы не называть: на всё отделение раздавался звонкий смех девчонок. Увидев Лару, они ещё и завизжали.

– Ну, ты как, Светка? – спросила она однокурсницу.

– Да ничего, главное, что жива. Руки заживают, с лица опухоль опала. Шрам, конечно, будет безобразный на щеке, как у пирата. И мать пригрозила, чтобы в бассейн больше ни ногой.

– Ну и правильно, нечего там делать! Я тоже с плаванием завязала!

– Это что за пораженчество, Лопахина? При первой трудности в кусты, – забасил Степаныч от двери.

Лара повернулась. Стоит как ни в чём не бывало в одноразовой накидушке и бахилах. Навестить ученицу пришёл, урод!

– А вы мне о спортивной чести, о командном духе, о чувстве локтя, об ответственности расскажите. Может, упёртые малолетки поймут наконец, что звание для Терентьева важнее, чем победа команды колледжа.