Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Озадачивало и тревожило кабальеристов и многое другое – например, распространение советско-коммунистического влияния в армии, на предприятиях и даже среди членов правительства. Подпал под это влияние министр иностранных дел Альварес дель Вайо, ставший из верного сторонника Ларго любимцем советских дипломатов и журналистов, а также испанских коммунистов. Неприязнь и недоверие «старика» Ларго подпитывали поступавшие из Кремля не особенно продуманные рекомендации насчет скорейшего объединения социалистической и коммунистической партий. И сделанное Сталиным и Ворошиловым лестное и, казалось, выгодное предложение возглавить «единую партию пролетариата» не соблазнило его. Сына Кастилии Ларго раздражали непрошеные советы. К тому же к исходу первого года войны компартия, некогда крайне слабая, значительно превзошла численностью и активностью социалистическую партию, а каталонские коммунисты фактически поглотили ее региональный филиал, чем вызвали замешательство и тревогу почти всех социалистических лидеров.

Советские официальные лица, от Берзина и Кулика до Ворошилова и Сталина, были осведомлены о гордости испанцев, но упрямо отказывались принимать ее в расчет. Они не хотели слышать, что в Испании (в отличие, скажем, от Италии или Франции) никогда не было крепостного права, что испанцы никогда не продавали и не покупали соотечественников, не дарили их, не обменивали на породистых собак, не проигрывали в карты и не получали по завещанию. Советские чиновники привыкли игнорировать такие материи, как национальная самобытность и государственный суверенитет, полностью вытесненные в их мировосприятии «пролетарским интернационализмом» и «гибкостью», перешедшей в беспринципность. Они преувеличивали другую черту Ларго Кабальеро – его властолюбие, о котором охотно и много рапортовали в Москву наши дипломаты. В Кремле сложилось убеждение: если пригрозить «испанскому Ленину» смещением, то он, конечно, ради сохранения благ власти уступит в чем угодно. Мыслившие и рассуждавшие так судили о других по себе…

Многие работники Военного министерства запомнили сцену, разыгравшуюся весной 1937 года между испанским премьер-министром и советским послом. Сцена была достойна драмы. Посол по указанию из Кремля настаивал на увольнении генерала Асенсио Торрадо – ярого антикоммуниста, негативно относившегося к советским офицерам и к Советскому Союзу в целом и занимавшего пост военного консультанта главы правительства. В разговоре участвовал и Альварес дель Вайо. После двухчасового спора находившиеся в приемной услышали гневный голос Ларго Кабальеро: «Вон отсюда, вон! Сеньор посол, вы должны усвоить, что испанцы хотя и бедны и нуждаются в помощи, не позволят, чтобы иностранный посол навязывал свою волю главе испанского правительства. А вам, дель Вайо, надлежит не соглашаться с давлением иностранца на вашего премьер-министра и зарубить на вашем носу, что вы – испанец и министр Республики».

Позже Ларго доверительно рассказывал президенту Асанье: «Один из моих министров предает меня. А ведь он – социалист. Он – министр иностранных дел».

Продолжение конфликта выразилось в последовавшем позже ультимативном требовании министров-коммунистов: запретить ПОУМ, назначить нового министра внутренних дел и сменить военного министра (последний пост занимал сам Ларго). На твердый отказ «старика» тут же последовал уход с заседания кабинета не только коммунистов, но и абсолютного большинства членов правительства – социалистов, каталонцев, басков и даже «чистых» республиканцев. Правительство распалось – на стороне его руководителя остались четыре анархиста и один социалист. Министры-анархисты внесли предложение продолжать заседание. Но Ларго возразил: «Это означало бы диктатуру. А я не собираюсь быть диктатором». Лишившийся поддержки собственной партии, он был вынужден вручить президенту заявление об отставке, и тот скрепил его своей подписью. Правда, не расположенный к коммунистам и не являвшийся поклонником Советского Союза Асанья в известной степени солидаризовался с Ларго: президент снова поручил последнему формирование правительства, но сразу же натолкнулся на сильное противодействие. Компартия объяснила, что ни при каких условиях она не поддержит Ларго, а его опаснейший конкурент Прието напомнил, что без коммунистов (читай: поддержки Советского Союза) продолжение антифашистской войны невозможно.

Длившийся три дня правительственный кризис закончился формированием сильно обновленного, уменьшенного и лояльного к СССР состава совета министров. Ларго Кабальеро, старавшийся отстаивать суверенные права страны, сохранил жизнь и свободу, но был навсегда отстранен от руководства Республикой.