Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Результатом стало напряженное политико-правовое противоборство, затянувшееся на ряд лет.

Столкновение противоречивых тенденций породило «феномен Эндрю Джонсона»[204]

– человека, под руководством которого северяне приступили к Реконструкции Юга. Активист Республиканской партии, белый бедняк, ненавистник презиравших его плантаторов, законный преемник застреленного Линкольна, Джонсон после переезда в Белый дом пересмотрел свой ранее непримиримый подход к конфедератам. Новый президент помиловал более половины остававшихся в живых деятелей Конфедерации различных рангов (но только после подачи каждым из них просьбы, содержавшей клятву лояльности). К 1867 году президент даже назначил некоторых из них временными[205] губернаторами южных штатов.

Администрация Джонсона не поставила побежденным штатам условий при выработке ими новых конституций, в которых уже не было места рабовладению, но ничего не говорилось о негритянском вопросе. А когда конгресс вопреки воле Белого дома узаконил на неопределенное время оккупацию Юга, президент предписал генералам толковать данные им административные и судебные полномочия ограничительно и уважать права штатов. Уважавший права штатов Джонсон, к возмущению советских историков (но не юристов!)[206]

, отказался вмешаться в разгоревшийся в бывших мятежных штатах конфликт вокруг наделения бывших рабов избирательными правами и землей. Его невмешательство помогло белому большинству выиграть данную борьбу. Почти все южные штаты учредили «цензы грамотности» на выборах, ввели значительные избирательные залоги и на этом основании надолго исключили из избирательного процесса преобладающую часть освобожденных, но на 99 % неграмотных и неимущих рабов[207]. Два штата – Миссисипи и Теннесси – осмелились даже не ратифицировать неугодные плантаторам и многим другим белым гражданам поправки к федеральной конституции (см. ниже).

Дважды, в 1866 и 1868 годах, президентскими прокламациями (не нашедшими поддержки в конгрессе)[208]

Джонсон провозгласил Гражданскую войну законченной. Его прокламация 1868 года даже даровала побежденным мятежникам амнистию, но с очень существенной оговоркой: их не восстановили в федеральном гражданстве.

Как еще один жест примирения следует расценивать состоявшийся при Джонсоне судебный процесс генерала Шермана, обвиненного в жестокости (поджоги) и нарушении прав собственности (грабежи, мародерство) при взятии Атланты. Правда, суд не нашел преступлений в действиях генерала. Но процесс против прославленного военачальника-победителя по искам побежденных имел большое значение. Пребывание генерала на скамье подсудимых понравилось южанам, а его оправдание – уважавшим его северянам. Процесс указывал на политическую непредвзятость и равноудаленность федерального правосудия.

Естественно, бывшие мятежники встретили политику Джонсона с симпатией и радостью. Зато ее решительно оспорили: большая часть общественности Севера, более половины крупнейших газет, обе палаты конгресса и даже часть федеральных министров во главе с властным военным министром Стентоном. Не в пользу хозяина Белого дома были и настроения в Верховном суде США, который перестал быть рупором Юга. Джонсон приобрел репутацию предателя дела Линкольна и Республиканской партии. Между тем после убийства Линкольна многие северяне клялись «отомстить Буту и всем южанам». Генерал Шерман с трудом удержал тогда своих подчиненных от сожжения дотла города Роли в Северной Каролине, в окрестностях которого армию застало известие о гибели президента.

При этом многие северяне и западники словно не замечали, что оккупированные федералистами бывшие мятежные штаты юридически остаются вне Федерации, что замешанные в сецессии лица (около 200 000 человек) навсегда поражены в политических правах[209], что у южан нет ни одного депутата в конгрессе, являющемся «нервным центром» лоббирования региональных интересов и т. д. Не успокаивало их и бессудное тюремное заключение Джефферсона Дэвиса и его министров и возмездие, вскоре настигшее заговорщиков, замешанных в убийстве президента Линкольна[210]. Они были осведомителями и укрывателями, что не относится к категории тяжких преступлений. Но обвинительные приговоры, вынесенные им судом, президент Джонсон не стал смягчать. Пять человек закончили жизненный путь на виселице, причем повесили их публично; еще четырех отправили в каторжные тюрьмы. Кару понесли также администраторы Андерсонвилльского концлагеря, содержавшие пленных солдат-федералистов в издевательски скверных условиях, следствием которых был значительный процент болезней и смертельных исходов и самоубийств. Уличенных в зверствах коменданта лагеря и его подчиненных суд приговорил к смертной казни через повешение. И этот приговор привели в исполнение публично – в присутствии съехавшихся со всей страны сотен уцелевших узников лагеря, которые скандировали: «Вспомни Андерсонвилль!»