Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

В 1953 году при обсуждении с соратниками международных новостей генералиссимус предсказал: «Расстрелом Берии дело не ограничится. Советская Россия пойдет по пути демократии». Это пророчество, сделанное ярым антидемократом, стало достоянием гласности после смерти каудильо – через 27 лет, когда на всем земном шаре по-прежнему мало кто предвидел подобное развитие событий в нашей стране. Но разве еще лет через десять, в 1990‑х годах, произошло другое?

В то же время, невзирая на только что сказанное, юридически полноценной амнистии побежденным при диктатуре по-прежнему не было. Закон 1939 года о политической ответственности сохранял силу. Вернувшийся из-за рубежа республиканец мог быть предан суду за преступления, совершенные после окончания Гражданской войны[265]. Поэтому огромная часть эмигрантов и их потомства оставалась в изгнании.

День восстания военных против Республики оставался государственным праздником, сопровождавшимся военным парадом и банкетом за закрытыми дверями роскошного мадридского ресторана «Ла Гранха».

Дверь к общенациональному примирению испанцам удалось окончательно распахнуть только с уходом Франко из жизни. 83‑летний диктатор умирал в ноябре 1975 года в муках. Агония продолжалась несколько недель[266].

При вскрытии завещания каудильо[267]

выяснилось, что он прощает всех врагов и сам просит у них прощения «от всего сердца» (!)[268]. Данный акт бывшего руководителя «крестового похода» во многом облегчил и ускорил последующие действия переходных (1976–1982 годы) и демократических правительств. Первое из таких правительств возглавил старый националист Ариас Наварро, ветеран «крестового похода», во время которого он был военным прокурором. Наварро быстро образовал новую партию – Национальный союз, сплотивший перестроившихся на ходу умеренных националистов его поколения.

Каудильо завещал похоронить его в монастыре Долины павших. Воля покойного была выполнена[269]. Однако сразу после похорон Франко Министерство просвещения распорядилось срочно изымать из обращения учебники истории и писать и печатать новые. Со второй половины 1970‑х годов испанцы принялись изучать и комментировать в школах и университетах не «крестовый поход» (выражение националистов) и не «битву за свободу» (лозунг республиканцев), а «национальную катастрофу 1930‑х годов».

Переименованию подверглись многие государственные праздники. Так, День павших испанцы преобразовали в День единства, День победы – в День вооруженных сил.

Явственно обозначились контингенты приверженцев общенационального примирения и его противников. Первые сгруппировались вокруг короля, армии (!) и министров экономического профиля. База поддержки вторых располагалась в силовых министерствах, большинстве структур госаппарата, судейском сообществе, прокуратуре, гражданской гвардии – спецназе и в муниципалитетах. В условиях политического раскола правительство Наварро не смогло занять ясно очерченной позиции. Оно в этом плане проигрывало правительству Керенского, по крайней мере смело провозгласившего демократизацию страны. (Кортесы, в которых преобладали назначенцы каудильо, находились между тем в прострации.)

Тогда по предложению короля планы общенационального демократического примирения были вынесены на всенародное голосование в виде законопроекта «О политической реформе». Итоги референдума зафиксировали соотношение политических течений. Законопроект был одобрен подавляющим большинством пришедших к урнам испанцев. Всего 6 % избирателей проголосовало против примирения.

В 1976 году испанское правительство даровало амнистию всем оставшимся в живых участникам Гражданской войны, за исключением уголовных преступников[270]. Амнистию психологически уместно приурочили к сорокалетию начала Гражданской войны. Амнистированным эмигрантам разрешалось возвращение на родину в качестве равноправных граждан с восстановлением в политических и имущественных правах. Больше половины оставшихся в живых участников Гражданской войны и сторонников Республики (коммунисты Ибаррури, Кампесино, Каррильо и Листер, республиканец Мадарьяга, монархист Роблес) и значительная часть их потомства воспользовались этим правом. С этого времени в Испании не стало победителей и побежденных.

В 1976–1977 годах переходное правительство легализовало одну за другой все запрещенные при диктатуре политические организации, за исключением террористических. (Укомплектованный правоверными националистами Верховный суд Испании категорически отказался рассматривать данный вопрос, поэтому им занималось правительство при активном участии короля.) В знак протеста в отставку ушло несколько крупных должностных лиц – начальник генерального штаба, морской министр. Отказалась служить переходному правительству целая когорта судей, прокуроров и муниципальных деятелей. Их протесты и отставки делали честь их принципиальности и искренности, но не изменили хода событий.