Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

В стихах этого периода Волошин в равной мере осуждал зверства, совершаемые обеими сторонами, и выражал надежду, что противников в конце концов примирит новая, «праведная Русь», которой суждено возникнуть из хаоса войны.

К примирению стихийно стремились некоторые формирования белых и красных, сражавшиеся на Европейском Севере – в Поморье. Там в последние дни военных действий в 1920 году местами отмечалось братание противников – факт, не имевший места на других фронтах нашей Гражданской войны, однако зарегистрированный в Испании в дни падения Мадрида. На Севере было поэтому и гораздо меньше репрессий после прихода красных.

Необходимо сказать, что победоносные красные, во всяком случае некоторые из них, сначала тоже не отвергали идеи общенационального примирения в каком-либо варианте. Сопротивление, оказанное большевикам социумом (активное – со стороны белого и зеленого движения и пассивное, особенно крестьянское, вплоть до 1922–1923 годов) вызывало шатания и противоречия в высших слоях новой власти. После вооруженных восстаний 1921 года, вспыхнувших на самом пороге «красной столицы» Петрограда[274]

, в Кронштадте, и разразившихся одновременно в Центрально-черноземном регионе, на Дону и в Западной Сибири, многие большевистские деятели ощущали неустойчивость созданной ими пирамиды власти. Не полностью восстановленной, работавшей со сбоями государственной машине не удалось увековечить «военный коммунизм» – тотально-каторжное подчинение общества узурпаторскому меньшинству. Позже выяснилось, что Ленин в начале 1920‑х годов в доверительных беседах, которые он вел за плотно закрытыми дверями, признавал: «Конечно, мы провалились».

Поэтому 1920‑е годы прошли в раннем СССР под знаком отступления большевиков со многих ранее занятых ими экстремистских позиций. В частности, в порядке частичных первомайских и ноябрьских амнистий 1918 и 1920 годов красные освободили часть политических противников – Мартова, Мельгунова, Пуришкевича, Трубецкого. Некоторые другие «бывшие» вроде деятеля царского правительства генерала Сухомлинова, с 1915 года отбывавшего в Петропавловской крепости тюремный срок[275], были выпущены из заключения на «гуманитарном» основании как престарелые (достигшие 70‑летнего возраста). Отдельных своих идейных противников – генерала-«учредиловца» Болдырева, меньшевиков Вышинского, Майского и Потресова – красные тогда даже приняли на работу в госаппарат

[276].

Как было сказано выше, Фрунзе в дни штурма врангелевского Крыма взявший на себя большую ответственность, без согласования с центром выступил с политической примирительной инициативой, предложив противникам большевизма сложить оружие при условии их прощения. И Врангель занял позицию, напоминавшую компромиссное решение. Он не отклонил предложения, хотя и не принял его[277]

.

Вероятно, в 1920‑х годах в России/СССР был востребован опыт замирения политических противников предшествующего периода российской истории и других государств. Далеко не все забыли, что почти каждый российский император, вступая на престол или коронуясь, даровал более или менее широкую амнистию прежде всего политических преступников. Учившиеся в университетах (Коллонтай, Красин, Луначарский) или имевшие по крайней мере добротное гимназическое образование большевистские деятели (Богданов, Бухарин, Кржижановский, Ларин, Ленин, Троцкий) не могли не знать, что ранее при помощи амнистий была подведена черта под революцией и гражданской войной в Англии (Бредская декларация 1660 года) и Великой французской революцией (амнистии 1804 и 1818 годов)[278], равно как и под американской Гражданской войной. Очерненный марксистами император Наполеон III Французский тоже через 10 лет после прихода к власти простил большинство политических противников.

Высший орган государственной власти красных – ВЦИК предложил в 1921 году белым эмигрантам, «которые вернутся на родину и примут участие в ее восстановлении» амнистию. В 1922 году аналогичный акт регионального действия издал ЦИК Украины. (В региональной амнистии были изъятия – прощению ни при каких обстоятельствах не подлежали генералы Деникин и Врангель, лидер боевого анархистского движения Махно, вождь украинских национал-сепаратистов Петлюра, видный социалист-революционер и террорист Савинков.) Вероятно, условия региональной амнистии были продуманы лучше, чем общефедеральной. Но одновременно были введены в обычай регулярные (дважды в год – к 1 мая и 7 ноября) амнистии уголовных преступников. В Российской империи подобного обычая не было.