Лиса. Личные хроники русской смуты

Поборов вдруг нахлынувшие на неё неясные страхи, Лиса шагнула в темноту и осторожно пошла на непрекращающийся писк. Вскоре её глаза привыкли к темноте, и, в углу зала, на какой-то грязной тряпке, она увидела крошечный темный комочек. Подойдя ближе, Лиса осторожно присела возле своей нежданной находки.

«Надо же – щенок… Маленький… Это он всю ночь пищал…И откуда он тут такой взялся? Ведь всех собак в городе уже давно…» – она осторожно коснулась пальцем его мордочки, а щенок, почувствовав тепло её ладони, настойчиво ткнулся в неё мокрым носом, судорожно завозился и запищал еще отчаянней.

Не мешкая, Лиса схватила его и, крепко прижав к себе, помчалась к подъезду так быстро, как будто бы её кто-то преследовал. Щенок же, словно что-то поняв, замер. Он спрятал круглую лобастую голову глубоко в сгибе её локтя и замолк, изредка подрагивая всем своим тельцем.

Дома Лиса рассмотрела спасенное ею чудо. Щенок оказался совершенно крошечным. Ещё мутные глазки едва открыты, а ушки… Это даже не ушки, а лишь лёгкий намёк на них. Шерстка гладкая, темно-коричневая, словно бархатистый шоколад.

От последней ассоциации она даже губу прикусила: «Эх, сейчас бы кусочек шоколада, совсем махонький кусочек…»

– И чего это ты такой шоколадный уродился? – грустно улыбнулась она своему найденышу.

Щенок же, отогревшись в её руках, лишь водил из стороны в сторону мордочкой, шумно втягивая воздух ещё не согревшимся после уличного холода носом.

– Чем же мне теперь тебя кормить? – вздохнула Лиса. – У меня ведь уже давно ничего, кроме хлеба, нет… Если не станешь есть хлеб – умрешь… Понимаешь?

Щенок явно не понимал. Он равнодушно понюхал разжеванный Лисою мякиш, словно из вежливости потыкался в него носом, и отвернулся.

– Ну и будь здоров, миленький. До завтра дотянешь? Раньше завтрашнего дня мне для тебя молока – ну никак не добыть… – Лиса внимательно посмотрела на своего найденыша и невольно улыбнулась. Она почувствовала, как в глубине её души что-то казалось бы насмерть замороженное начало отогреваться и оттаивать. – Может, ты нам счастье принёсешь, а? Так… а кто ты у нас там будешь? – Лиса уложила щенка спинкой на ладонь и, не удержавшись, указательным пальчиком погладила его бархатистый животик. – Надо же, ещё один мальчик у нас появился…

Окончательно согревшийся щенок, против такого обращения не возражал. Он в истоме раскинул всё ещё подрагивающие лапки, и вдруг засопел, как самый настоящий маленький мужчина. Судя по всему, его даже не смущала не совсем свойственная животным поза «на спине». С ладони Лисы пушистой верёвочкой, словно шнурок от старинного квартирного звонка, свесился короткий хвостик. Ей тут же захотелось за него дернуть, но она быстро взяла себя в руки: что простительно вчерашней школьнице, совершенно ни к лицу жене ушедшего на войну офицера.

Как-то незаметно щенок уснул, а молодая мать, не решаясь потревожить его легкий сон, поняла, что теперь не сможет снять пальто. Во-первых, на руках мирно спал её найденыш, а во-вторых, ей отчего-то казалось, что немного согревшаяся прилипшая к покрывшемуся испариной телу ночная рубашка – в холодной нетопленной комнате моментально остынет.

Хотелось пить. Водички бы сейчас, а ещё лучше чаю из любимой папиной чашки. Большой. Красочно расписанной.

Отец и мать Лисы, после известных старшему поколению Бакинских событий, уехали в Россию. Как и многие другие русские – на пустое, совершенно необжитое место.

Заупрямившаяся Лиса осталась одна в брошенном всеми городе.

Она решила ждать своего мужа.