Лиса под прикрытием

Ну да ладно, захотят спросить, спросят. Мне же нужно придумать, как обмануть кэру Мошано.

Пока суд да дело, наступил вечер, конец рабочего дня. Мастерицы закончили начатое, я тоже положила готовое изделие в специальную корзину. Потянулась, размяла затекшую шею и спину. Как обхитрить Тельму я так и не придумала. Впрочем, время до начала следующей недели у меня еще есть.

Вздохнув, посмотрела по сторонам. Практически все уже ушли, только Питра еще копалась у себя на столе. Вот это я задумалась!

Оставаться наедине с толстушкой мне категорически не хотелось, и не зря. Стоило подойти к двери, как Питра схватила меня за рукав платья.

– А, ну, стой!

– С чего вдруг? Рабочее время закончилось, – я дернулась, чтобы вырвать рукав, но не тут-то было, Питра держала крепко.

– Значит, так, Мааари, – она противно на растяжку произнесла мое имя. – Завтра с самого утра идешь к Тельме и умоляешь ее вместо себя взять на прием меня. Поняла?

– А не соблаговолите ли вы, кэра Питра, сходить к градоначальнику и попросить его об этом? Вам лучше известно, как правильно это делать.

– Поговори мне еще, тварь! – взвизгнула толстуха. – Пришибу!

– Попробуй, – прорычала я, ощущая непреодолимое желание сделать ей больно. Очень больно.

Наверное, она увидела что-то такое в моих глазах, потому что отпустила рукав, но напоследок прокаркала:

– Я должна попасть на прием. Иначе тебе будет плохо, Мари.

Я не ответила, поспешила уйти. Вышла в зал как раз в тот момент, когда одна из продавщиц, Мальва, разговаривала с Самуэлем. Он что-то спрашивал, она отвечала и мотала головой. Я даже услышала свое имя.

Он явно спрашивал обо мне.

Но ведь в прошлый раз я предстала перед ним в образе продавщицы, значит, и ищет он продавщицу Мари. И не найдет. В салоне нет продавщицы Мари, только мастерица.

– Самуэль…, – произнесла я, хотела даже крикнуть, привлечь внимание, но не успела. Кто-то резко дернул меня назад в мастерскую.

– Какой удачный кэр, да Мари? Красавчик!

Гадина Питра, а это оказалась именно она, опять схватила за платье.

– Чего тебе надо? – совсем невежливо спросила я. – Отстань.

– Я сказала, что мне нужно. А еще узнала, на кого запала малышка Мари.

Толстушка мерзко захихикала.

– Вот только тебе не видать его как своих ушей. Он богатый кэр, наследник состояния, а ты – никто. Пустышка. Чудом избежавшая тюрьмы преступница.

– Я не…

– Не надо, – она оборвала меня на полуслове. – Мы все знаем, как попадают в салон Мошано.

– Отпусти, – прорычала я, пряча изменившуюся кисть за спину. – Иначе не уйдешь отсюда живой.

– Ой-ой-ой, боюсь! Как страшно! – притворно ахнула она. – Вали давай, убогая. Красавчик наверняка уже убрался.

– Ненавижу!

– Да пожалуйста, новенькая. Рада стараться.

Она глумливо ухмыльнулась и разжала пальцы. Я побежала прочь, мысленно умиляя Живую Мать сделать так, чтобы Самуэль не ушел слишком далеко.

Увы. Его нигде не было видно. Пропал, испарился, исчез, не оставив после себя следа.

Я уныло вздохнула. Да уж, видно, Живая Мать решила, что хорошего у меня, итак, много и отвернулась.

Делать нечего, поплелась к дому градоначальника.

Ужин прошел спокойно, как и время до сна. А ночью я долго не могла уснуть, все прислушивалась к соседней кровати, невольно ждала подлянки. И опять не придумала, что делать с приказом Тельмы. Все мысли крутились вокруг Самуэля и слов Питры. «Он богатый кэр, наследник состояния, а ты – никто. Пустышка. Чудом избежавшая тюрьмы преступница». А ведь она права, просто Самуэль пока не знает, кто я такая. А когда узнает, уверена, найдутся желающие ему рассказать, он больше не захочет меня видеть. Никогда.

Я даже поплакала тихонько, чтобы никого не разбудить. И заснула лишь под утро. Поэтому утром ненавидела и себя, и окружающих. Особенно одну громогласную истеричную особу, которая, едва проснувшись, начала громко ворчать и жаловаться на судьбу.

На работу я брела, ощущая себя старухой. Хотя, если судить по тому, как бодро шла Хелла, скорее древней развалиной, которой место на кладбище. Понятное дело, в мастерскую я приковыляла последней и в дверях столкнулась с Питрой.

– Помни, о чем я тебе сказала, – прошептала она, загораживая плотным телом проход. – Я должна быть там.

– Дай пройти, – прошипела я. – Никуда идти и ни у кого просить я не собираюсь.

Говорить о том, что Тельма ясно дала понять, что не потерпит самоуправства, говорить не стала. Все равно Питра не поймет. Такая уж она вредная и крепколобая.

– Тогда пеняй на себя.

– Дай пройти!

Толстуха посторонилась, позволяя пройти, но нагадить не забыла. Подставила ножку, если бы я не была готова к подлянке, упала бы. А так просто перепрыгнула через препятствие.

– Коза драная! – рявкнула она.

Я лишь усмехнулась и мысленно ее поправила: « Не коза, а лиса. А вот что ты такое, нужно еще определить».

Днем мастерицы ушли на обед. Когда, наконец, и мне выпадет такая честь, я пока не знала. Кэра Мошано молчала, как партизан, мастерицы тоже не могли сказать ничего путного.

У всех по-разному. Вот и весь сказ.