Лишь та, в синем халатике…

– Как работают Чиркасова и Парминова? Это те, что жалобу на нас написали? Ну как… Работают. Сейчас у меня к ним в общем—то нет претензий. Норму? Нет! Какая там норма! Не делают. Ведь чтоб норму – то делать, мил человек, работать надобно. А они? Да вон посмотри, на солнышке опять с мальчиками… То опоздают, то на обед раньше уйдут, то задержатся после обеда. Разговорчики с мальчиками затеют на солнышке. Я им так и сказал: "Сколько сделаете, столько получите". А так ничего. Обыкновенные девчонки. Все так начинали, привыкнут.

–Понимаю. Будем помогать. Конечно. Воспитаем.      – с иронической улыбкой отрапортовал он, поднимая с пола свой тяжелый груз с деталями, который надо срочно отнести в соседний цех.

Начальник цеха разговаривать на эту тему не стал. Уже на ходу скороговоркой:

–Некогда, секретарь. Директор вызывает. Слаба у них дисциплина, ответственности маловато. Станочек им чистенький. Где я возьму чистенькие – то? Иди, посмотри, секретарь! Требовать они умеют, а вот трудиться… Да брось – ка ты, какой я бюрократ… Некогда мне. План надо делать. Давай, давай, – решай свои комсомольские дела, мне некогда, директор срочно вызывает, из министерства там приехали. Не идет никак у нас новое изделие. Пока.

Так получилось, что шедшие с цехом на обед четыре синеньких      Халатики      оказались впереди. Они надувались легким летним ветерком, поблескивали на солнце пуговки хлястиков, весело болтались косички. Щебетали про кино. Про Ваську, про кота Коську, о "кальном" платье какой-то Нинки, о танцах. Куда идти в эту субботу? В клуб или Дом культуры? А может в парк. Там, говорят солдаты будут из части в соседнем селе. В молчаливо спешащей на обед толпе женщин разносился их звонкий смех.

Он вдруг понял, что он еще не сделал в этой череде дел. Не побеседовал сам, не поубеждал. Девочек надо вызвать в комитет комсомола и поговорить откровенно. Самому надо разобраться, кто тут у них виноват мастера или они? И есть ли виноватые? Выросли же эти березки у дома без тимуровской опеки над ними и охраны их зелененьких листочков. Сами по себе выросли.

Инспекция проверила факты, представленные им, нарушения подтвердились. На мастеров, начальника цеха наложен штраф. Они его уплатили. Он злорадно и с удовольствием подумал: "Это вам не 5 копеек за листок". Есть закон, будь добр руководитель, выполняй Строго, но справедливо! Проект приказа директора, написанный им, тоже прошел. Приказом все и мастера, и начальник цеха были лишены премиальных за месяц.

Все нормально удовлетворенно подумал он. Наведем порядок. Правда, как-то, директор, садясь в машину, после совещания в райкоме партии, спросил шутя:

–Что ж ты, секретарь, жалуешься куда-то. Пришел бы ко мне. Сами бы разобрались. Без проблем.

Сказано это было, шутя, с доброжелательной улыбкой, поэтому он и не обратил внимания на эти слова. И не понял намека. Ведь главное направление сегодня – воспитание подростков на производстве. Вот и старается. Решает, претворяет, реализует. Какие вопросы могут быть, если это генеральная линия партии? У директора свои проблемы. У него, секретаря комитета комсомола, свои.

Похоже у подростков тоже…

Он вспомнил одну беседу с одним. Здоровый, крепкий парень. Слушает. Соглашается. А во взгляде пустота. Ни одного движения. Он ждет. Ждет, когда кончит говорить секретарь. Привык видно с детских лет слушать наставления, нравоучения, ругань. Привык, чтоб его "воспитывали". Детсад – строгая няня, школа – строгая учительница. Завод – строгие дяди и тети. Все строгие… все судят… судить их легко… А в жизни? Кто им поможет?

Взять хотя бы то, с чем он, современный, деловой, энергичный секретарь комитета комсомола столкнулся в последние дни… Первый раз столкнулся. Вроде все правильно действует, вроде все организовал, всех мобилизовал. А результат? С такой пробуксовкой он не сталкивался. Терялся. Вроде и слова были правильные, умные, газетные. Слова, проверенные. Партийные. Но не работали эти слова. Не действовали длинные речи… Ни на мастеров, ни на подростков.

Вот и сейчас сидят эти четыре синеньких халатика в комитете комсомола. Он по должности и, по совести, все сделал для них. Он нашел эту проблему. Он комсомольский вожак почти ее решил. Всех рассудил. Все наказаны. А ситуация? Хм, только ухудшилась?

Такие они разные. Но в чем-то все одинаковые. Очень похожие. И это "что—то" было выше его понимания. Этому не учили ни в высшей комсомольской школе, это выходило за рамки коммунистического воспитания молодежи. Они были не коммунистические какие-то, они почему – то не воспитывались.

Разговор идет давно. Об их работе, о взаимоотношении в коллективе. Девочки в сердцах высказывают свои обиды, огорчения. Как много претензий к окружающим. Начальник, видите ли, с ними не здороваться. Какая беда! 500 человек в цехе у начальника. И что? Устанешь здороваться! С ним, с секретарем, тоже перестал здороваться, после штрафа. Ну и что? Какая мелочь. Секретарь и не обижается. У начальника своя работа, у него, комсомольского вожака, своя.

– Девочки, а вы первыми когда – нибудь здоровались с ним?