Лицо под маской (СИ)

— Нет-нет, это прекрасная идея! Только… там же должен быть такой шпенек, за который держат зубами? И, получается, ни разговаривать, ни есть, ни пить невозможно.

— Ну, это моретта, так сказать, усовершенствованная. Есть и пить, правда, ты и в самом деле не сможешь, пока будешь в ней, ну, если уж очень проголодаешься, можно будет снять. А крепится она вот так…

Чинция ловко приложила маску к лицу Беатриче и сказала:

— Er anta!

Та ойкнула, потрогала маску и бросилась к зеркалу. Да, моретта шла ей чрезвычайно, подчеркивая рыжевато-золотистые кудри и белоснежную кожу.

— Замечательно! Спасибо вам! А как снимать?

— Ataltane er! — и маска осталась в ладонях девушки.

— Ну, хорошо, — сказала я, когда обе юные синьоры наконец-то успокоились, — а теперь, может быть, ты расскажешь нам, чего ты боялась?

— Расскажу, — кивнула Беатриче. — Дело в том, что незадолго до… до того, как все случилось, меня остановил на улице пожилой синьор. Он долго что-то говорил о моей красоте, что у него была почти такая же дочка, а потом сказал, что его господин, очень высокопоставленный, один из нобилей, хотел бы… встретиться со мной.

— В интимной обстановке, надо полагать, — хмыкнула я.

— Ну, конечно, — согласилась девушка.

Уши ее горели, но она смотрела прямо и голову больше не опускала.

— И что было дальше? — Чинция наклонилась вперед и сжала руки, так что косточки побелели.

— Я засмеялась и пошла дальше, а он меня догнал и сунул в руку бумажку с номером коммуникатора. Сказал, что я не пожалею, если соглашусь, и что его господин очень во мне заинтересован.

— А ты?

Беатриче пожала плечами:

— Разорвала листок и ушла. Но дело в том, что я заметила причалившую гондолу с закрытыми занавесками. Кто в ней сидел, я не видела, но старик, как мне показалось, пошел к этому причалу. И на подушках был вышит герб, сокол на правом синем поле, в левом белом — оливковая ветвь…

— Сокол, значит… — лицо Чинции заострилось. — Хотите, дамы, я вас повеселю? Однажды я получила аналогичное предложение. Практически слово в слово. Только мне тогда было всего пятнадцать…

Беатриче взяла ее за руку и сочувственно сжала.

— Ужас какой, — сказала она. — Мне все-таки было уже двадцать, и я росла в компании мальчишек, умею за себя постоять.

— Да, а я в пятнадцать лет отлично знала все формулы алхимического превращения металлов, могла бы, наверное, водяной плетью слона убить, а такого вот старого развратника испугалась.

— И что ты сделала?

— Пошла к дяде и все ему рассказала. Я не сказала, это было на ежегодном праздничном обеде в Ка”Контарини, а на этот обед приглашают только нобилей. Поэтому мне кажется, что истории наши про одного и того же человека. Вот только герб такой мне незнаком, он не венецианский… — Чинция длинно выдохнула, встряхнула головой и улыбнулась. — На следующий день я уехала учиться в Медиоланум, в магическую школу-интернат. Там было, конечно, довольно строго, но здорово.

— И кто был этот… нобиль, удалось выяснить? — поинтересовалась я.

— Не спрашивала. Тогда не спрашивала, а вот сейчас непременно спрошу.

— Погоди минуту, — я позвонила в колокольчик и попросила синьору Пальдини принести нам по бокалу белого вина. Ну и что, что нет еще полудня? Кажется, нам всем нужно остыть.

Вино было ровно нужной температуры, несколько кусочков острой горгонцолы с медом окончательно подняли мне настроение, и. отставив бокал, я предложила:

— Давайте так, дорогие мои: вечером мы все при любых обстоятельствах увидимся с Пьетро. Вот и обсудим с ним и эту историю, и прочие вопросы. А сейчас, я думаю, тебе, Беатриче, предстоит встреча с маникюршей, косметичкой и прочими кудесницами.

— А зачем мне косметичка, если я буду в маске? — удивилась девушка.

— Ну, хотя бы просто для удовольствия! — фыркнула Чинция. — И потом, сама подумай, в маске ты будешь два или три часа, а лицо тебе всю жизнь носить! Его беречь надо, а мне что-то подсказывает, что в монастыре у тебя со смягчающими масками было плоховато. И, знаешь что? а попробуй пока до салона и после него побыть в маске! Может, тебе моретта не подойдет категорически, тогда надо будет другую выбрать. Кстати, проверим, можешь ли ты в ней говорить…

Проверка показала, что говорить моретта не мешает, но тембр голоса изменяет. У меня засигналил коммуникатор, и я махнула девушкам рукой, выпроваживая их. Слава светлым богам, звонила Альма!

— Ну, наконец-то! — воскликнула я, увидев ее лицо на экране. — Я тут без тебя просто как без рук! Где ты?

— Совсем рядом, у меня оказалась оказия до Медиоланума, так что сейчас я сяду в поезд и буду в Венеции через три с половиной часа, — невозмутимо сообщила моя секретарша.

— Прекрасно! Я встречу тебя на вокзале.